хотите знать, в последнее время мои жизненные условия изменились, и мне больше не принадлежит то, чем я раньше владела.
– Мне жаль это слышать.
– Моя семья переживает сложный период, – продолжила я, словно он попросил об этом.
– Такое случается.
– Мой отец принял… несколько необычных финансовых решений, что обернулось так называемым уклонением от уплаты налогов, и сейчас он ждет решение суда. Но он не плохой человек – просто принял несколько неправильных решений.
Бедный парень, видимо, не знал, что сказать, но я не могла остановиться и продолжала говорить (это моя вечная проблема):
– Нам пришлось продать все, что нам принадлежало, вплоть до мебели, чтобы покрыть налоги и оплату юридических услуг. Моя мама переехала обратно к бабушке, которая ей сказала: «Я говорила тебе не выходить за Бофорта» и предложила мне выскочить за старого промышленного магната из ее дома отдыха, но я отказалась от этого. Я предпочту быть бедной, чем стать трофейной женой.
– Я не виню тебя.
– Потом у нас была большая ссора, так как моя семья не привыкла к тому, что я могу постоять за себя. Они думали, что я сделаю так, как они мне сказали, потому что я всегда должна была это делать. Но не в тот раз.
Я приподняла голову.
– На этот раз я сделала то, чего хотела.
– И что это?
– Начать все заново в новом месте. Я собираюсь начать свой бизнес.
– Какого рода бизнес?
– Пекарня.
– Пекарня? – Гриффин казался действительно удивленным.
– Почему нет?
– Они сказали, я должна поступить в университет и выбрать подходящую специальность, вроде истории или французского языка. Поэтому я поступила.
– На какую именно специальность?
– Французский язык, – сказала я, хитро улыбнувшись. – И в течение первого курса, будучи за границей, я тайно посещала курсы французской выпечки. Конечно же после выпускного класса я получила тепленькое местечко, которое хотели для меня родители, жила в квартире, которую они мне предоставили, и посещала все скучные культурные мероприятия, на которых они настаивали, где пила дорогое шампанское, танцевала с мужчинами в костюмах и делала вид, что весело проводила время.
– Звучит как истязание.
– Так и было, – сказала я, хотя, возможно, парень пошутил.
– А внутри я медленно умирала и продолжала себя спрашивать: «И это все? Я собираюсь до конца своих дней скучать и быть нереализованной? Быть богатой равноценно продаже моей души!»
– Я не знаю. Твоя душа, вероятно, гораздо дороже моей.
– Поэтому я решила сделать что-то с этим и несколько лет тайно работала на кухне одной кофейни по утрам, с пяти до восьми. Затем я приезжала домой, переодевалась и приезжала в офис к девяти. Никто из моей семьи не знал об этом.
– Я рад за тебя, – он усмехнулся, и я заметила у него ямочку на щеке.
– Что в этом забавного?
– Я не знаю.
Он снова
