тебе плохо? Что-то болит? – Хэм снова затряс головой. Потом закрыл глаза и кивнул. Слезы полились у него из глаз.
– Тогда что же?
Хэм вздрогнул. Не открывая глаз, он убрал ткань изо рта и произнес:
– Да.
– Что «да»? Что именно болит? Голова, руки, ноги? Что же?
Хэм только молча покрутил головой. Джайлс сдержал свой гнев, стремившийся вырваться наружу. Хэм не виноват, что не умеет высказать свои эмоции. Найти слова, чтобы сформулировать, что не так с амбалом, должен не трудяга, имеющий весьма ограниченный лексикон, а магнат, пытающийся с ним объясниться.
– Скажи, Хэм, если можешь, когда тебе стало плохо? Сразу после того, как мы оказались в шлюпке? Несколько часов назад? Или уже было плохо на большом звездолете?
Наконец, отдельными словами и бессвязными обрывками фраз, дело сдвинулось. К Хэму, похоже, вовсе не относилось то, о чем Мара говорила, что все трудяги стремятся к этому. Меньше всего на свете он хотел оказаться в каком-то далеком мире. Причина этого, как выяснил Джайлс, крылась в условиях жизни Хэма на Земле, в его статусе и цели существования – о которых Джайлс знал всю свою жизнь, но до сего момента нисколько не ценил.
Чернорабочие, исключительно мужчины, специально подготовленные для выполнения задач, связанных с тяжелой физической нагрузкой, были особой подкастой трудяг, заметно отличающейся от всех остальных. Чтобы удержать от проявлений недовольства простыми, часто повторяющимися задачами, их генетически удерживали на низком уровне интеллекта и наделяли теми качествами, которые усиливали покорность и зависимость от руководителей. Формально для них не было никаких дополнительных ограничений по сравнению с другими трудягами. Иногда кто-то из них переселялся из рабочего барака ради заведения семьи с какой-либо женщиной-трудягой, но такое скорее было необычным.
Несмотря на свою огромную силу, они были чрезвычайно робки и стеснительны. Большинство из них коротало свой недолгий век – по некоторым причинам они были значительно сильнее уязвимы для болезней, особенно пневмонии, и мало кто из них жил дольше тридцати пяти, – почти исключительно среди товарищей по работе.
Хэм ничем особым от большинства не отличался. Бараки были всем его миром, а друг-собутыльник Джейс – неким подобием семьи. Зачатый, в сущности, в пробирке, выращенный в яслях для наименее интеллектуальных детей вроде него и закончивший в тринадцать лет обучение в трудовых бараках, Хэм психологически нисколько не был готов к резкому отрыву от привычного образа жизни и полету бог знает куда в компании более образованных трудяг, избегающих общения с ним. Он лишился всего, с чем был знаком. Никогда ему не вернуться в барак, полный старых друзей. Никогда не участвовать в дружеской попойке и не менее дружественных потасовках, шутках и розыгрышах или радоваться работе в компании своих товарищей. А главное, он никогда больше не увидит Джейса.
Не сразу Джайлс научился разбирать бессвязный и прерывистый шепот здоровяка. Услышанное открыло ему глаза на ошибочность многих успокаивающих представлений об этом низшем классе трудяг, которые он сам разделял вместе со многими, не задумываясь над тем, чтобы
