погибшего аптекаря весь пол был усеян той же серой гадостью, что и стены, но на полу ее основательно затоптали.
– Был ли шанс найти хоть один четкий отпечаток до того, как тут все… – спросил Ковальский с толикой разочарования, – испортили?
– Первыми прибыли жандармы, – пояснил Вольшек. – И они же первыми обнаружили, что найти нормальные отпечатки невозможно. Почтальон не подходил к телу, еще издали понял, что Новак мертв, и сразу же ринулся вызывать подмогу. И уже жандармы сообщили нам. Но следы изначально выглядели так. Похоже, наш убийца был достаточно хладнокровен, чтобы не спеша смазать все свои отпечатки.
Глеб покивал и медленно прошелся по залу. Пара жандармов тщательно осматривала и описывала содержимое прилавков, кассы и нескольких несгораемых шкафов, дверцы которых были выломаны. Он подивился тому, что довольно толстый металл сильно погнут, словно в аптеке орудовал кто-то с недюжинной силой.
– А это что? – сам у себя спросил Ковальский, заметив бледно-желтое пятнышко под стеллажом, стоявшим рядом с дверным проемом.
– Что там? – наклонившись вслед за коллегой, спросил Давидовский.
Безмолвно отвечая на вопрос, Глеб при помощи носового платка извлек из-под стеллажа аккуратную дамскую туфлю.
– Домашняя туфля? – догадался Вольшек, разглядывая покрытый налетом желтый ситец.
– Похоже, она принадлежит рейне Новак, – сказал Глеб, с прищуром рассматривая туфлю так и эдак.
– Ничего особенного, – отмахнулся Вольшек. – Просто туфля.
Глеб не был согласен, но промолчал. Сначала ему хотелось увидеть всю картину, а уже потом делать какие-то выводы. Вернув туфлю на прежнее место, следователь прошел дальше.
В задней комнате, отведенной под склад, царил еще больший беспорядок, чем в торговом зале. И слой серого налета тоже оказался больше, а на полу среди разбитых бутылочек голубого стекла валялся внушительный глиняный горшок, из которого на пол высыпалась целая горка серого порошка. Повсюду были пятна белых и желтых кремов, мазей, валялись коробочки пилюль и пакетики с порошками.
– Удручающая картина, – вздохнул Вольшек и громко чихнул.
Глеб согласно покивал и помахал перед носом, пытаясь разогнать плотные ароматы лекарств и травяных сборов, щекотавшие нос.
Столовая и кухня тоже пострадали от вторжения неизвестного: ящики выдернуты, их содержимое разбросано по полу, посуда разбита и растоптана, со стен сдернуты картины. И все покрывал тот же серый налет.
Ничего не сказав Вольшеку, Глеб поднялся на второй этаж.
– И кому мог помешать рейян Новак? – с грустью спросил управленец, идя вслед за Ковальским. – Не представляю. Новак, как по мне, был самым безобидным человеком в нашем городе. К тому же немагом.
– И правда, – согласился Глеб, осматривая просторную светлую спальню хозяина.
Здесь тоже все перевернули, вырвали ящики, вытряхнули
