врезалась Ирминой маме в рот, размозжив передние зубы. Она упала на кровать, вытаращенными глазами глядя на обнаженного парня и захлебываясь кровью. На кружевной ночнушке женщины стали расцветать багровые розы.
– Ты никогда не убьешь Ирму, – прошипел Ковалев, нависая над жертвой.
В спальню тихо прошмыгнула Ирма, плотно закрыв за собой дверь. Деловито оценив обстановку, она схватила пульт от телевизора, увеличивая громкость. Известный хит Меладзе «Лимбо» заполонил всю комнату, и голос популярного певца слился с преисполненным ужасом воплем женщины.
Саша ударил снова, раздался глухой хруст. На лбу мамы Ирмы образовалась глубокая пробоина, которая тут же заполнилась вязкой кровью. Тело женщины обмякло, но из глотки продолжали вырываться истошные крики.
Ковалев замахнулся в третий раз, но в это мгновенье с рукояти молотка неожиданно сорвался боек. Отлетев в шкаф, он, оставив на деревянной поверхности царапину, со стуком покатился по полу.
Саша выругался, с недоумением глядя на голый и ставший бесполезным черенок. Швырнул его в сторону.
Душераздирающие вопли нервировали его, и теперь взгляд Ковалева метался в поисках предмета, которым можно было заткнуть визжащую женщину, как на кровать неожиданно запрыгнула Ирма.
– Давай быстрее! – злобно крикнула она, запихивая в окровавленный рот приемной матери свернутые в клубок колготки.
Раненая с ужасом взирала на приемную дочь, безуспешно пытаясь столкнуть ее с себя.
– Заканчивай! – взвизгнула Ирма, и Саша, словно очнувшись, переложил нож из левой руки в правую. Выдохнув, он всадил лезвие в живот матери Ирмы. Клинок, с сухим треском распоров ночнушку, глубоко погрузился в плоть.
Глаза несчастной вылезли из орбит, она инстинктивно ухватилась руками за нож, но Саша, закусив губу, лишь сильнее надавил на рукоять. Клинок, разрыхлив внутренности, уперся острием в позвоночный столб и замер, не двигаясь дальше.
– Все, – сипло произнес Ковалев. С кончика его носа упала капля пота, расплывшись мутным пятнышком на смятой простыне.
Но тело Ирминой мамы продолжало судорожно извиваться, не желая умирать. И хотя крики стали тише, ее голые ноги с такой энергией вспахивали разобранную постель, что Саше пришлось прижать ее колени. Он сосредоточенно смотрел на узкие ступни, дергающиеся в агонии. Ногти на ногах умирающей были выкрашены жемчужным лаком, и он подумал, что Ирме тоже нужно как-нибудь сделать себе такую красоту.
– …Лимбо, твоя песня пригожая! – не умолкал Меладзе, улыбаясь с экрана своей обаятельной улыбкой. – …На Калинку-малинку уж больно похожая!.. Лимбо, скажи, а не был ли предок твой… Из наших моряков!..
– Иди в ванную, – тяжело дыша, приказала Ирма. – С этой покончено. Самое сложное впереди.
Саша глупо моргнул. Он посмотрел на любимую, обеими руками удерживающую кляп из колготок, которым она заткнула рот приемной матери. Он уже весь набух от сочащейся крови.
Сейчас Ирма меньше всего
