на открытом воздухе. Но в этот день на улице играли сразу два оркестра. У одного на знамени красовался грузовик, и он играл так громко, что заглушал всё вокруг. Это был духовой оркестр водителей-дальнобойщиков, и в нём участвовал сам отец восьмерых детей, который играл на цугтромбоне.
Словом, этот день ничуть не походил на обычный, но, когда на площадь Тириллтопена въехал грузовик духового оркестра, люди и вовсе оторопели и смотрели во все глаза. В кузове стояла самая настоящая пирамида, на каждой ступеньке которой лежало по торту, а рядом с пирамидой стоял бородатый здоровяк в широком белом переднике. Он размахивал молотком и громко кричал:
– Всем, всем жителям города! Добро пожаловать на площадь! Всем мужчинам, женщинам и детям! Здесь состоится серьёзнейшее и самое сладкое из собраний! Берите с собой деньги! Ведь здесь и сейчас состоится аукцион! И вы сможете приобрести отличные торты!
Дядя Бранде умолк, и тут же грянула музыка обоих оркестров, вступивших на площадь. Музыка созывала народ. И народ собрался. Звуки отражались от стен зданий, смешивались и улетали прочь.
– Займись Сократиком, когда я взойду на трибуну, Аврора, – сказал папа.
– Хорошо. Ой, сюда пришла Биттелиттен со своей мамой и Пуффи! Папа, что же мне делать?
– Стой спокойно и будь умницей! – посоветовал он. – Мы пришли сюда не ссориться, а для другого! Для того, ради чего придумали этот праздник.
Аврора серьёзно кивнула Биттелиттен, а Пуффи подошёл к ней и подал лапу.
– Пуффи боится музыки, – сказала мама Биттелиттен, – но хочет быть с нами. Он считает, что нам без него не обойтись. Вы подумайте, какие здесь торты!
– Это мы испекли их, – сказала Аврора. – Ну не все, а только один, да и он, кажется, не самый лучший.
Тут же к толпе подошли Нюсси с Бритт-Карен, и Аврора подумала: «Ну вот, сейчас они всё испортят».
Но папа, по-видимому, уже поговорил с Нюсси, потому что она сказала:
– Мы больше ненавидеть не будем. Твой папа сказал, что мы можем спокойно стоять и радоваться. Ты видела торт, который испекла мама? Он самый лучший из всех. Это – крендель-торт!
– Конечно. – В эту минуту Аврора соглашалась со всем, что ей говорили, так она обрадовалась.
Тут же появилась и мама. Но кого она привела с собой? Папину маму и ту женщину, которая жила в её доме. Как же её звали? Лужица!
– Я решила пригласить их, – сказала мама. – Маме Эдварда наверняка захочется послушать, как выступает её мальчик.
А её мальчик уже взобрался на трибуну. Он был бледен, но выглядел очень решительно.
– Это мой папа, – сказал Сократ. – Папа мой.
– Ага, – согласилась Аврора. – И сейчас мы послушаем, что он скажет.
Сократ очень удивился тому, что папин голос заговорил так громко. Он словно зазвучал во всех местах на площади сразу.
– Дорогие жители Тириллтопена, – обратился папа к толпе в микрофон. – Я сейчас задам вам один вопрос, а вы попробуйте ответить! Сколько, по-вашему,
