style="font-size:15px;"> Умберто приехал в Швецию пятнадцать лет назад и до сих пор не избавился от итальянского акцента. Возможно, он считал, что это делает его речь изящней, и намеренно отказывался совершенствовать свой шведский. И все-таки лучше б он купил обыкновенное печенье «Барелина». Домашняя выпечка, конечно, вкуснее, но при машинной штамповке получаются кружки одного размера. Одно печенье неотличимо от другого, ничего не торчит и не нарушает идеальности ряда.
– Она больше не появлялась?
Винсент покачал головой.
– Ее не было вот уже на двух представлениях. Но это, разумеется, не значит, что она пропала навсегда.
– Тебе нужна охрана, как я уже говорил.
– Нет, нет… к чему такие расходы? Думаю, администрация театра справится с этой проблемой. Все образуется.
– …как говорил Джон Леннон о Марке Чепмене, – горько закончил фразу Умберто.
– Не будем больше об этом.
Винсент потянулся за печеньем. Белый шоколад и грецкий орех – довольно вкусно, несмотря на асимметрию.
– У нас жалобы, Винсент. – Умберто озабоченно пригладил тщательно подстриженную бороду. – Я о концертах на прошлой неделе, в Линчёпинге и Мальмё.
– Зрительные залы на тысячу сто девяносто шесть и девятьсот мест соответственно – и полный аншлаг. – Винсент кивнул. – Аплодировали стоя. Кому-то не понравилось мое шоу?
– Не шоу… – Умберто вздохнул. – Тебе обязательно лежать на полу в гримерной после концерта? С уборщицами чуть не случился сердечный приступ – и в том, и в другом зале.
Винсент взял еще одно печенье, чтобы выровнять ряд. Умберто запустил руку в бумажный пакет, чтобы наполнить блюдце, но Винсент остановил его взглядом. Ничто не должно нарушать порядок.
– Как давно мы с тобой работаем, Умберто? – спросил он. – Лет десять уже, наверное? Мне тяжело даются эти шоу. Все не так просто, как кажется. Поэтому мне требуется время, чтобы прийти в себя, и лучше всего это у меня получается в лежачем положении. Ты ведь давно об этом знаешь.
– Но целый час?.. Кроме того, техники из Карлстада не пришли в восторг от твоей затеи рассортировать их кабели по цвету.
– О’кей. – Винсент кивнул. – Это принимается. Извинись за меня.
Именно в Карлстаде у него не получился номер с гвоздем. Винсент проткнул себе ладонь и, конечно, должен был как-то развеяться после этого.
Умберто сощурил глаза и покачал головой:
– Когда ты наконец откажешься от этого номера? Что будет с турне, если ты себя покалечишь? Что скажет Мария?
– Мария скажет, что это лучшее из того, что могло со мной произойти, – ответил Винсент. – Потому что в этом случае я точно пойду с ней на семейный праздник.
– Праздник, – проворчал Умберто, не особенно вникая в его объяснения.
За окном, на противоположной стороне улицы, появились
