молодых белых деклассированных элементов предоставила Black Mask возможность подхватить знамя этого качественно иного бунта, теперь, впервые за эти пять лет прорезавшегося, бунта без имени, «молодежный», «люмпеновский» – зовите как хотите. Наконец-то этот бунт стал реальным: Нижний Ист-Сайд в начале 68-го был потенциальным революционным СООБЩЕСТВОМ…
Основная часть BLACK MASK, у которых центр управления был размытым и абстрактным, а журнал – упраздненным, реорганизовались в ячейку СДО (!) ЛИЦОМ К СТЕНЕ, УБЛЮДОК… И К МУСОРНОМУ БАКУ… первое, во что они вгрызлись, была Мусорная стачка Нижнего Ист-Сайда. Гигантские, кишащие крысами кучи гнилого мусора оказались, метафорически, удачной находкой: никто, кроме них, не мог и не хотел марать руки. Они были не только приставлены к стене, они были буквально выброшены на помойку. От улицы к улице они шли, поджигая валяющиеся груды мусора, бухая и танцуя вокруг них; а когда приезжали пожарные (тогда же проходила всеобщая забастовка пожарных), то Motherfuckers забирались на крыши (а крыши, как и канализация, – это свободные зоны), бросались оттуда булыжниками, кирпичами и тем, что было под рукой, крича: «Штрейкбрехеры». Немытые, нечесаные, танцующие, поющие, бьющие в барабаны, они переносили кучи грязи в метро и донесли их наконец до лощеного Рокфеллер-Плаза[37]…
Они были блестящим катализатором и быстро набирали очки, постоянно и многообразно действуя, ломая в корне свой стиль. Они выкидывали сотни хохм, оборачивавшихся сердечным кризом для трущоб, которых шарахало из рутинной утомленности окраин до настоящего центра андеграунда – эмоционального, активного, общего. Таким образом, шла борьба с предрассудками и пропагандой, борьба гораздо более целенаправленная, чем до сих пор. Они служили атмосферными помехами: революционные приемы призваны обострить противоречия между тем, что люди будто бы чувствуют, и тем, что они чувствуют на самом деле, – чтобы вывернуть наизнанку все условности и стереотипы любой деятельности. Они «стреляли» (холостыми, увы) в «поэта» Кеннета Коча[38], читавшего в местной церквушке для своей «паствы»… Они раздавали в коммюнити каждому по унитазу и устраивали популярные “shit-in”[39] на St.Mark’s Place[40] до тех пор, пока толпа разъяренных и стыдливых легавых-протестантов не заявилась и не раскрошила на кусочки эти унитазы своими дубинками. Они устраивали воинствующие демонстрации на пороге полицейских участков всякий раз, когда кого-нибудь арестовывали за наркоту (тем самым давая возможность местным драгдилерам поближе познакомиться с потенциальной клиентурой). Они проникали на кухни самых фешенебельных кафе и добавляли в самые дорогие напитки и блюда наркотики, рвотное, снотворное, галлюциногены – короче, все, что можно и что может насолить.
Они возглавили первый настоящий городской бунт хиппи (во время которого они прорвались через преграду из ментов к полицейской машине, куда уже засадили одного из Motherfuckers, вытащили его и смылись)… Они подначили около четырехсот dropouts из Нижнего Ист-Сайда оккупировать
Он же Рокфеллер-центр, руинами которого грезил Тайлер Дерден из «Бойцовского клуба». Занимает 7,6 га земли между Пятой и Седьмой авеню в Нью-Йорке.
Американский поэт (1925–2002), участник литературного объединения «Нью-Йоркская школа».
По типу Teach-in (свободная дискуссия), Sit-in (сидячая забастовка) и т. д.
Улица в Ист-Виллидж на Манхэттене. В 1960-е гг. считалась рассадником контркультуры.
