и потащат в отделение, потом нахлебаешься. Лучше потихонечку испариться, бедной Ломакиной я уже ничем не помогу, да и была она скорей всего сумасшедшей, несла какую-то чушь, приняла меня за свою знакомую…
– Мяу, – раздалось внизу.
Я притормозила у самой входной двери. Об ноги терся кот. Он распушил хвост и ласково урчал, наверное, хотел есть. Секунду я смотрела на приветливое красивое животное, потом подхватила его и вышла на лестничную клетку. По всему выходило, что Светлана одинока, значит, бедная киска скорей всего останется в пустой квартире без еды и питья, обреченная на голодную смерть. Милиция не станет слишком волноваться из-за кота, и он погибнет. Ладно, возьму его пока к нам, а там пристроим красавца кому-нибудь в хорошие руки.
ГЛАВА 3
Домой я ворвалась ровно в семь и, посадив ошалевшего кота на полку у зеркала, заорала, быстро стягивая куртку и сапоги:
– Всем подъем!
– Ой, ой, – застонал Кирюшка, когда я зажгла свет у него в детской, – оюшки, как спать хочется! Можно, ко второму уроку пойду?
– Нельзя, – отрезала я, стаскивая с него одеяло, – никак нельзя.
– У нас первым ОБЖ, – ныл Кирка, – там такая дура преподает, даже не видит, кто в классе сидит, и никогда отсутствующих не отмечает! Ну, Лампидушечка, только разочек. Один-разъединственный разочек.
– Вылезай, – приказала я и выдернула подушку.
Кирка заохал:
– Горло болит и насморк, кажется, начинается.
– Дуй быстро в ванную, – велела я, – не задерживайся, сейчас Юля краситься пойдет и не даст тебе умыться.
– Какая ужасная, гадкая жестокость, – с чувством произнес мальчишка, нашаривая тапки, – отправлять на занятия бедного больного ребенка. Вот умру на математике, будешь плакать, да поздно, не вернуть Кироньку. Станешь всю оставшуюся жизнь себя укорять: эх, надо было ребенка оставить дома!
Я швырнула ему джинсы и сказала:
– Не волнуйся, я отличаюсь редкой бессердечностью и скорей всего быстро забуду про твою кончину.
– Ладно, – откликнулся Кирюшка, понимая, что номер со смертельно больным не прошел, – тогда дай мне в школу не десять рублей, а двадцать.
– Это еще почему? – поинтересовалась я, стоя на пороге.
– Ну в качестве компенсации!
– За что?
Кирюшка начал чесать в затылке. Я побежала в спальню к старшему братцу:
– Сережа, вставай!
– Уже встал, одеваюсь, – донесся из-за двери бодрый голос.
Но меня не так легко обмануть. Я тихонько приоткрыла дверь в спальню и увидела на большой кровати мирно лежащего Серегу. Юля уже ушла в ванную, поэтому муженек блаженствовал, завернувшись в пуховое двуспальное одеяло. Правая рука засунута под подушку, левая вытянута и отброшена на Юлину сторону. Сережка обладает
