2 июля 1929 года: «Нам всё же надо поговорить о журнале. Я вижу всё больше возможных сотрудников!»226
Развитие проекта отражено в письмах Эрнста Ровольта своему автору, Бернарду фон Брентано, в 1930-м и 1931 го дах227. Идея приобрела более определенные очертания в течение нескольких недель лета 1930 года. Ровольт её поддержал, он прочил в руководители Герберта Иеринга, берлинского театрального критика, печатавшегося, как и Беньямин с Брехтом, в его издательстве. В письме Брентано от 25 июля 1930 года Ровольт уже советовал быть сдержаннее: «Вероятно, журнал Иеринга придется отложить, времена очень уж паршивые для подобных начинаний». Ещё через шесть недель издатель по-прежнему считал, что периодическое издание находится «в самом зародыше, как и прежде», «всё к настоящему моменту очень неопределённо». «Необходимо обсудить всё при встрече и подробно». Это не мешало Ровольту высказывать в письме Брентано весьма определенные идеи относительно облика, содержания и авторов журнала:
Объем будет 32 страницы, формат как у Das Tagebuch, набор простой, без претензий, почти как у научного издания; необходимо сосредоточиться на литературных темах, возможно, включая немного театральной и кинокритики. Весь журнал должен заполняться пятью-шестью постоянными сотрудниками. Вряд ли понадобится так называемый редактор. Формированием номера займётся, вероятно, Франц Хессель; издательских расходов на секретариат и прочее нести не придется; каждый выпуск будет распространяться, скорее, как брошюра, хотя, конечно, можно будет оформить и подписку.
Основными авторами будут Беньямин, Брехт, Иеринг и Вы. <…>
Беньямин, Иеринг и Брехт готовы участвовать в принципе. Главное – сотрудничать только с авторами, придерживающимися, как нам известно, ярко выраженных левых взглядов, чтобы все статьи писались с этих позиций.
Обсуждение Беньямином, Брехтом и Иерингом основных принципов работы можно отнести к сентябрю 1930 года101. В начале октября Беньямин посвятил Шолема в план издания, не удержавшись от того, чтобы подчеркнуть свое и Брехта участие в нём:
Я обеспечил одобрение плана издателем Ровольтом, предложив себя в качестве ответственного за организационные и практические вопросы, уже проработанные мной в долгих разговорах с Брехтом. Его программный подход будет научным, даже академическим, а не публицистическим, и он будет называться Krise und Kritik228.
Брехт, похоже, включился в процесс воплощения идей, сформулированных за лето, лишь позднее. Он писал Брентано в конце октября 1930 года:
Что касается журнала, то я пока не имею об этом никакого представления. Я ни разу не говорил об этом с Ровольтом и знаю только то, что рассказали мне Иеринг и Беньямин… Нет ещё никакой договорённости о редакционной коллегии. Я предлагаю Иеринга, Беньямина (с ним хочет работать Ровольт, и он, насколько я его знаю, будет полностью нас поддерживать), Вас и меня229.
Машинопись
«Летом Беньямин, Брехт и Иеринг разработали проект журнала, и они хотят его осуществить. Наиболее ранней возможной датой их встречи может быть сентябрь 1930 г., поскольку с мая Брехт отсутствовал в Берлине» (
