занятие тоже требующее большого внимания и небезынтересное. Не часто, но вижусь с Лебланом87. Он всегда расспрашивает о Вас и очень интересуется Вашей жизнью. Просил меня в письме передавать Вам самый сердечный привет. Он всё такой же. Весёлый, жизнерадостный и полный какой-то особенной мечтательности и женственности, свойственной ему одному.
Сам что делаю? Пишу, Давид Давидович, пишу во всю. Усиленно и старательно. О себе мне говорить неудобно и совестно, но фотографий со своих работ я не имею, послать не могу сейчас ничего. За это время я добился больших результатов. Вы меня теперь не узнаете. Работаю скромно, выставляться не хочу, хотя приглашают меня в разные общества. И Леблан предлагал вместе с ним принять участие в выставке88. Но я решил ещё немного подождать. Это всегда успею сделать.
Жил год в Питере89, изучал по Эрмитажу старых мастеров. Эрмитаж теперь очень расширился. Теперь чувствую большую потребность и необходимость в заграничной поездке. Нужно непременно побывать в Лувре и в галереях Германии хотя бы. Но пока, сам не знаю, как и когда я смогу это осуществить. Денег проклятых нет, хоть я человек скромный, и нужно не так уж много, рублей 300−400, но и тех никак заработать не могу. Это, впрочем, неважно, лишь было бы желание, а желание большое. Ну, милый Давид Давидович, неужели я Вас больше не повидаю?90 Напишите подробно о себе, что думаете, что делаете? Не сердитесь, что до сих пор Вам не писал, просто трудно было раскачаться. А так, помню и люблю Вас, и питаю к Вам большую признательность и благодарность за всё.
2. Ф. 372. К. 15. Ед. хр. 29. Л. 2−3 об.
[1927]91
Адрес мой таков: Москва, Немецкий рынок, Немецкий переулок, д. 5, кв. 1. Евгению Дмитриевичу Спасскому.
Если не будет лень и будет время, напишите всё. Как поживает «Пуантиллина Норвежская»92. Если она с Вами, передайте ей от меня привет. Кроме своего постоянного занятия, то есть рисования, занимаюсь самыми разнообразными делами, раньше преподавал в студии, а последний год, не удивляйтесь, работал в Москве, в цирке93, в качестве режиссёра, а потом и клоуна; в цирке мне предлагают и на этот год работать, но я сам не знаю, ещё буду там или займусь чем-нибудь другим. Очень много берёт сил. А мне хочется в этом году больше налечь на живопись. Живопись для меня единственное утешение в жизни. Можно подумать, что живопись для меня только утеха. Нет, нет, Давид Давидович, это – моя жизнь. Не хочу пугать Вас своей философией.
Всем, всем привет. Целую Вас самым искренним, горячим поцелуем.
P.S. Мои папа и мама, когда узнали, что я пишу Вам письмо, просили меня передать Вам привет от них и всевозможные хорошие пожелания. Они оба живы и здоровы, и оба служат.
Хлебников Велимир последний год перед смертью жил у меня зиму, месяцев 694. Я его приютил. Сделал с него моментальный набросок карандашом во время работы95. Он очень ко мне привязался и был чрезвычайно откровенен.
Поговорить хочется с Вами о многом, и о живописи, но послание моё и так
Спасский учился в студии М. Леблана в 1917−1918 гг.
По-видимому, речь идёт о выставке 1925 г. общества «ОБИС» («Объединённое искусство»), членом-учредителем которого являлся Леблан.
В Петербурге Спасский находился в 1923 г.
Повидались в 1956 г., вместе писали под Москвой. –
Первая страница письма отсутствует.
В сибирском турне Бурлюка принимала участие и его сестра Марианна, под псевдонимом «Пуантилины Норвежской» она выступала с мелодекламациями стихов Маяковского, Бурлюка и Каменского. Во Владивостоке познакомилась с чешским художником В. Фиалой, с 1922 г. жила в Праге.
В 1925−1926 гг. Спасский учился в Мастерской циркового искусства, затем несколько лет работал в передвижных цирках.
Хлебников жил в комнате Спасского в доме ВХУТЕМАСа на Мясницкой с декабря 1921 по май 1922 г.
Рисунок хранится в Гос. литературном музее.
