чертить границы аккуратнее и отказываться от рамок прошлого, которые нам больше не подходят.
Наш мозг должен помогать нам выживать. Со временем условия, необходимые для существования, менялись. Возьмем, к примеру, одноклеточную амебу. Ее цель, как и у любого другого живого организма, – выживание и воспроизводство. Для жизни амебе нужны только тепло, пища и свет. Изменения во внешней среде отражаются на поведении этого простейшего одноклеточного: животное начинает двигаться к ближайшим истончикам света или прочь от вредных раздражителей. Если бы мы могли поговорить с одной из амеб, она бы сказала: «Нет нужды в регуляторе интенсивности света в этом пруду, приятель. Романтические вечера при свечах – это не для нас. Если внезапно темнеет, значит, в воздухе происходит что-то странное, и мы прячемся. Нам нравится, когда все просто». Благородная, если не сказать спартанская, философия.
Но простота подходит не всем. Естественный отбор привел к развитию технологических ноу-хау. Появление многоклеточных организмов стало отправной точкой для формирования первых в мире нервных систем в виде примитивных нервных сетей или ганглиев – запутанных скоплений нервных клеток. Их цели и функции были просты, как и у одноклеточных – облегчить обнаружение внешних раздражителей, – но теперь они делали это с помощью более эффективных средств.
Перенесемся в настоящее, где наше кропотливое психофизическое преображение уже завершилось. Мы, люди, теперь оснащены по крайней мере шестью основными органами чувств, но может быть, их у нас еще больше. Пять чувств предназначены для наблюдения за происходящим во внешнем мире: зрение, осязание, обоняние, вкус и слух. А одно чувство – проприорецепция – направлено на осознание положения тела и его частей в пространстве, на поддержание внутреннего баланса среди постоянного потока информации о собственном движении.
Среди этих шести основных чувств зрение занимает доминирующую позицию: на его долю приходится около 70 % всей получаемой сенсорной информации. На то есть причина: понимание размера, цвета, формы и направления движения других живых существ было настолько важным для выживания человека, насколько для амеб – чувствительность к яркости и контрасту. Появление тени на стене пещеры или поверхности водоема заставляли людей задаваться лишь двумя вопросами: «Это то, что я могу съесть на ужин?» или «Это нечто большое и сильное, которое хочет съесть на ужин меня?».
Но с возникновением сознания, появлением языка и культуры человека стало заботить не только выживание. Мы пересобрали наши цели на совершенно ином эволюционном игровом поле. Внезапно яркие контрасты – черное и белое, светлое и темное – перестали кого-либо интересовать. А серый стал цветом, о котором стоит задуматься. Человечество отчаянно нуждалось в «регуляторе оттенков» – важном элементе нейрофизиологического набора, который помогал бы сделать вывод на основе тона, не отталкиваясь от монохромных оппозиций.
Вот только никакого
