их мнения расходились весьма основательно. Потому что, насколько отец Василий желал пацанам мирного сосуществования со всем окружением, внутренней целостности и, как бы поточнее это выразить, «православности», что ли, настолько Виктор Сергеевич мечтал вырастить из них настоящих бойцов: и телом, и духом. Способных сражаться и в Чечне, и в Финляндии; неважно, с «морскими котиками» или «братьями мусульманами»; хоть в парках Вашингтона, хоть на улицах Москвы.
Оба принимали тот исторический факт, что православие и патриотизм неотделимы друг от друга, как нож от ножен или, как говорил в таких случаях желчный главврач Костя, как хомут от шеи. Но, будучи людьми неглупыми и достаточно дальновидными, и Бугров, и священник прекрасно понимали: то, что будет поставлено во главу угла, и предопределит конкретный характер каждой дальнейшей акции.
И лишь проговорив каждый пункт по третьему разу, оба признали: многое в их планах сыро, непродуманно, и надо встретиться еще, и возможно, не раз, чтобы согласовать свои конечные цели и понять, на чем все-таки можно столковаться. Потому что, если они не столкуются, все обернется еще хуже.
Мужики вышли на улицу и неспешно побрели вдоль по ведущей мимо районной больницы тенистой аллее.
«А похоже, так оно и будет, если мы не договоримся, – думал отец Василий. – Мы создадим две группировки с разной идеологией, а потом и сами забудем, что все начиналось полюбовно...» Ему это отчаянно не нравилось, но что противопоставить такому исходу, он не ведал. Конечно же, это лучше, чем отдавать пацанов в нечистые Бачины руки, но весь жизненный опыт священника отчаянно кричал: монстра можно породить и с самыми лучшими намерениями. Просто однажды этот монстр вырастет и поглотит своих родителей, какие бы блистательные планы ни строились.
– Ну, вот и все, – остановился Бугров. – Дальше я сам. Вам ведь через Татарскую слободу?
Отец Василий кивнул. И тогда они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны: отец Василий направился к себе домой, а Виктор Сергеевич – к себе.
Священник отошел совсем недалеко, когда вспомнил то, что забыл сказать. Точно! Этот, как его, Хохлов! Он видел это мгновение сомнения в глазах пацана, перед тем как Бугров приказал ребятам возвращаться в команду. Но лишь только Бугров приказал, сомнения закончились, и парнишка твердо решил не подчиняться. Это был самый главный, самый яркий аргумент против силового подхода, который исповедовал Виктор Сергеевич. И если Бугров поймет, о чем речь, они смогут договориться по-настоящему!
Отец Василий резко развернулся и почти бегом помчался догонять Бугрова. Он должен понять!
Впереди, в нешироком просвете между огромными тополями, замаячила темная фигура Виктора Сергеевича. Еще чуть-чуть...
Внезапно возле Бугрова выросли две плечистые фигуры, и Виктор Сергеевич стремительно отлетел в сторону и принял боевую стойку.
«А это еще кто?» – удивился священник и прибавил ходу.
В руках нападавших мелькнули темные продолговатые предметы,
