в воздух, накренясь на левый бок, потом прогремел оглушительный взрыв. Еще один. Более мощный. Взорвался тротил, перевозимый в машине. Все вокруг озарилось яркой вспышкой. Сильным взрывом задело вторую машину. Последовал еще один взрыв. Загорелась третья машина. Послышались крики людей, команды. Двери машин начали распахиваться. Охваченные пламенем люди начали выпрыгивать из горевших машин, тушить друг друга. Но взрывы, причину которых не мог понять никто, продолжали следовать один за другим. Машины взлетали в воздух, падая затем тяжелыми обломками на горевших бойцов. Ночь озарило яркое полыхающее пламя. Взрывались боеприпасы. Загоралось с глухими хлопками пролитое топливо, заглушая крики, стоны и проклятия раненых бойцов. Во все стороны разлетались со свистом обломки, разорванные, покалеченные человеческие тела. Один или два обломка, с глухим стуком, ударили в лобовое стекло джипа. Стекло покрылось извилистыми, угрожающими трещинами. Обломки, подброшенные мощными взрывами высоко в воздух, спустя некоторое время, градом начали сыпаться обратно на землю. Некоторые гулко застучали по крыше джипа.
Подгорный сориентировался молниеносно. Ударил по тормозам. Джип точно огромное, ночное животное, резко стал на месте. Николай распахнул дверь и, хватая лежавший рядом автомат, мешком вывалился из машины. Быстро отполз под заднее колесо. Он опасался, что следующей мишенью будет его машина.
Все свершилось в считанные секунды. Он был уверен, стреляли из гранатомета. Другого оружия, которое могло бы взорвать обе машины, он не знал.
Распластавшись на нагретом асфальте, полковник, прижавшись к автомату, быстро оценивал сложившуюся ситуацию. Поняв, что, по всей видимости, все или почти все его люди, наверняка, погибли, полковник застонал, выругался, ударил кулаком по асфальту. Выжить в подобном пекле шансов было мало. Оцепенев, он какое-то время тупо смотрел на горевшие остатки машин, пролитый на трассе бензин. Яркое пламя полыхало, тянулось в ночное небо, заслоняя черным, едким дымом далекие звезды. Овладев чувствами, Николай начал замечать раскиданные по трассе неподвижные тела своих подчиненных. Некоторые горели, распространяя вокруг тошнотворный запах горелой плоти и волос. Другие лежали неподвижно, давая ему Николаю надежду, что они или ранены, или контужены, но главное живы.
В мозгу полковника в тот момент был только один вопрос: «Кто осмелился на такой беспредел?» – ответа он не знал. Но не сомневался – узнает.
В стороне, справа на обочине, шевельнулась какая-то тень. А может, просто птица пролетела. Полковник среагировал мгновенно, как на войне. Перекатился на левый бок, уперся ногами в асфальт и дал несколько автоматных очередей в направлении подозрительного движения. Запахло порохом, отдача автомата во время выстрелов, придала ему некоторую уверенность. Ответа не последовало. Выждав в напряжении еще некоторое время, он понял, что все закончилось. Никто больше стрелять в него не будет. Он поднялся на ноги.
