е не пускали внутрь желающих посочувствовать посторонних, были закрыты. Тяжесть тишины висела в солнечном воздухе Лос-Анджелеса.
Скотт Харден проковылял по обрамленному пальмами тротуару к воротам. Когда он двигался, дом качался перед ним, а вид расплывался из-за пота, жгущего уголки глаз. Его поло с монограммой, запятнанное за недели носки, прилипало к спине, а запястья обвивали синяки и ссадины, оставшиеся от жесткой веревки. Он ускорился, по мере приближения к дому переходя на беге и остановился у панели безопасности на воротах. Из пореза на груди сочилась кровь.
Он вбил код на клавиатуре, оставляя кровавые отпечатки. Ворота звякнули и с жужжанием открылись.
Нита Харден стояла перед зеркалом в ванной, пытаясь найти энергию и мотивацию, чтобы взять зубную щетку. Полочка, когда-то заставленная духами и дорогой косметикой, пустовала. У светлых локонов, всегда безупречных благодаря еженедельным визитам в салон, теперь были полдюйма отросших темно-седых корней. В черном костюме для йоги, висевшем на ней, она ничем не напоминала собранную светскую даму, вырвавшую себе место в верхнем эшелоне общества Беверли-Хиллз. Разве плохой запах изо рта имел значение, когда твой сын пропал без вести? Имело ли значение хоть что-нибудь, когда каждый день казался просто ужасающей игрой в ожидание, пока кто-нибудь обнаружит его тело?
Убийца, прозванный Кровавым Сердцем, действовал безотказно. Он похищал красивых, популярных мальчиков-подростков, таких, как ее Скотт.
Он держал каждого мальчика в плену месяц или два, душил, уродовал тела, а потом выбрасывал трупы как мешки с мусором. До Скотта он похитил шестерых: было найдено шесть обнаженных тел с сердцем, вырезанным на груди. Прошло почти семь недель с тех пор, как Скотт пропал. Его тело могли обнаружить в любой день, и тогда ее позовут в морг на опознание сына.
Прозвучал сигнал системы безопасности, и она оторвала взгляд от зубной щетки, прислушиваясь к мелодии, установленной на воротах. Когда они строили дом, каждый выбрал для себя уникальный код и сигнал к воротам. Когда она подъезжала к воротам на своем «Ягуаре» и нажимала на кнопку пульта или вбивала личный код, звучал мягкий перезвон колокольчиков. Сигналом ее мужа был гимн УКЛА. А Скотт выбрал простую трель… Ее зубная щетка со стуком упала в раковину, когда в большой ванной послышалась мелодия Скотта.
Ее сердце пронзила резкая боль, и она издала болезненный вопль, услышав знакомый звонок, мгновенно напомнивший о его широкой улыбке, которую она годами воспринимала как данность. Скотт всегда врывался с рюкзаком, закинутым на плечо, и направлялся прямиком к еде. Она подошла к большому окну в углу ванной и выглянула во двор, ожидая увидеть машину одного из его друзей или фургон их уборщиков или садовников, ведь Скотт мог сказать свой код любому из них. Сквозь заросли ей так и не удалось увидеть автомобиль, поэтому она прижала руку к стеклу, прикрывая глаза, и попыталась разглядеть ворота.
По дорожке, усыпанной раскрошенными ракушками, с трудом продвигался человек, который немного волочил за собой ногу, оставляющую длинный след позади. У нее болезненно перехватило дыхание при виде знакомого серого поло, идентичного дюжинам тех, что все еще висели в шкафу сына. Лица не было видно, потому что он смотрел вперед, но она мгновенно узнала эту фигуру. Резко обернувшись, она споткнулась о медную когтистую лапу ванной и упала на одно колено. Всхлипнув от переполнявших ее эмоций и боли, она вскочила на ноги и бросилась в спальню через арочный проем. Несясь в холл, она столкнулась с горничной, когда поворачивала к лестнице, и ринулась вниз по ступенькам, крепко держась за перила, потому что ее глаза застилали слезы.
– Джордж! – закричала она, поворачивая голову к кабинету мужа, где он часто работал из дома. – Джордж! – не останавливаясь проверить, дома ли он и слышал ли ее, она дернула тяжелую бронзовую ручку входной двери и приоткрыла ее достаточно, чтобы протиснуться наружу.
Она счесывала босые ступни о раскрошенные ракушки, но не обращала внимания на боль, несясь по дорожке и выкрикивая имя сына.
Скотт поднял голову и дергано остановился, выглядя изможденным, когда его губы дрожа сложились в улыбку. Он медленно поднял руки, и она бросилась в них.
Невероятным образом ее сын вернулся домой.
Глава 2
Слушая голосовое сообщение от Джона Эбботта, я задумалась, убьет ли он в этот день свою жену.
– Доктор Мур, – неровно, взволнованно прохрипел он. – Перезвоните мне. Она уйдет от меня к нему. Я знаю. Это случится.
Джон – который всегда приходил за пять минут до начала наших консультаций в выглаженных вещах и безупречно опрятный, который выписывал мне чеки до боли аккуратными печатными буквами, – звучал так, будто разваливался на куски. Я дослушала сообщение до конца, а потом нажала на экран, включая его заново.
Вздохнув, я перезвонила ему. За год наших психиатрических консультаций я
