а официальные власти признали Сизоку Токудзаки мертвым еще лет пять назад. Японец остался в Советском Союзе, на Колыме. Правда, уже не в качестве зэка, а вольнонаемным. Работал водителем, фельдшером, перепробовал еще несколько профессий. Но в конце семидесятых годов все-таки сумел вернуться на родину. Ценой огромных усилий ему удалось восстановить японское гражданство, и до начала девяностых годов он жил в Японии. А в девяносто втором почему-то решил вернуться в Магадан и заняться врачебным бизнесом. Дела у него очень быстро пошли в гору, и уже года через три он стал хорошо известным и уважаемым в городе человеком.
Да и неудивительно – у Сизоку лечились и крупные чиновники, и бизнесмены, и криминальные авторитеты – хороший доктор нужен всем. Соответственно, связями и возможностями Токудзаки обладал колоссальными. Известный факт – в прошлом году к нему на лечение попытался записаться вице-спикер областной думы, а японец ему отказал – времени-де не хватает, не могу старых клиентов обижать. Ну, а раз уж старик мог позволить себе отказать такой шишке, то, видимо, уже имел в запасе кого покруче.
Одним из таких старых клиентов и был Дмитрий Родионович Лопатников – тот самый толстяк, который лежал сейчас перед японцем. У него уже давно болела спина, позвоночник.
Средства позволяли, и Лопатников перепробовал все, что можно, но до Токудзаки помочь ему никто не мог. А иглоукалывание японца хоть и не могло излечить болезнь до конца, но хотя бы здорово ее облегчало.
– Ох, отпускает помаленьку, – с облегченным вздохом сказал Лопатников. – Что бы я без тебя делал, Сизоку-сан?
Японец слегка улыбнулся – этот клиент добавлял к его имени уважительную приставку «сан» нечасто, хотя прекрасно знал, что обращаться по-другому не очень вежливо.
– Проклятая зона, – проговорил Лопатников. – Вот ведь правду говорят: что зэки, что охрана – все равно сидят. Правда, зэки-то хоть знают за что. А я вот, спрашивается, за какие преступления полжизни в тундре просидел, этих уголовников охраняя? Радикулит этот опять же – все оттуда. И это я еще, считай, дешево отделался, как-никак начальником лагеря был, жил прилично. А простые охранники?
Токудзаки снова усмехнулся. Он слышал все эти разговоры уже не один раз. И про неблагодарную работу начальника лагеря, и про тяжелую жизнь рядовых охранников, и про нажитый там Лопатниковым радикулит. Все это, конечно, правильно, но вот не провел бы этот толстяк лет тридцать на своей работе, так откуда бы у него сейчас деньги взялись? А деньги у него есть, и немалые. На одно лечение в его кабинете сколько уходит.
– А почему вы хоть теперь-то в Магадан не переберетесь, Дмитрий-сан? Все-таки поближе к цивилизации. Или вообще на материк махнуть можно… – Японец знал, что Лопатников живет где-то в полудиком поселке, рядом с золотым прииском, и в город приезжает только по делам или когда спину совсем сильно скрутит.
– Хватит и того, что мой брат цивилизованно живет, – ответил Лопатин. – А почему я в город не перебираюсь, ты и сам
