style="font-size:15px;"> – Это был несчастный случай.
Глаза отца были темно-карими, темнее моих, почти черными. Его волосы колыхал ветер, обнажая легкую залысину, которая придавала ему благородный, мудрый вид.
– Правду, Нора.
– Это был несчастный случай, – медленно повторила я. А внутри, в горле, правда рвалась наружу и пронзительно кричала, требуя своего высвобождения.
Я проглотила ее.
– Ладно. Тогда посмотрим, что решат старейшины. Скорее всего, вместо Зейди отправят Элис или какую-нибудь другую девушку. – Отец вздохнул. – И я не знаю, примет ли Сэми ее такой.
Да помогут мне боги, теперь мне придется отстаивать все, чего мы с Зейди хотели добиться.
– Примет. Он любит ее.
– Тем не менее его родители могут этого не позволить. – Он откашлялся. – Особенно теперь, когда все поселение осведомлено о том, что вы с Сэми поженитесь в солнцестояние. Нам стоит благодарить за это вашу маму.
У меня отвисла челюсть.
– Что? Нет! Я не могу выйти замуж за Сэми сейчас. Это уничтожит Зейди.
Он снова откашлялся, отворачиваясь как раз в тот момент, когда я заметила в его глазах блеск слез. Раньше я никогда не видела, чтобы мой папа плакал.
Я подошла и стала рядом с ним у перил балкона, но не смотрела на него. Я боялась, что ему станет стыдно и что на моем лице он прочтет то же чувство стыда.
– Если Сэми не женится на Зейди, что с ней станет?
– Полагаю, это зависит от степени полученных увечий.
Я тихонько всхлипнула.
– Мне страшно, отец.
Он притянул меня к себе, обнял и стал поглаживать по голове, как в детстве, до того несчастного случая.
– Как и мне, Нора. Как и мне.
Через несколько часов старейшины позвали маму и отца в молельный дом. Я осталась дома, чтобы присматривать за Зейди, которая спала, но, по крайней мере, она была в сознании. Она до сих пор не поговорила со мной, но во сне она сжимала мою руку. Меня одолевало желание снять с нее повязки и посмотреть, насколько были серьезны раны, но я боялась помешать процессу заживления. Немея сказала, что прибудет позднее, вечером, чтобы сделать перевязку и нанести целебную мазь. Во всяком случае, небольшие шрамы на животе уже начали заживать.
Моя сестра обязательно поправится. Она должна.
Как только Зейди открыла глаза, я сразу принесла ей попить свежей воды.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я. – Ты можешь сейчас разговаривать?
Она кивнула.
– Да, я могу говорить.
Я стиснула ее ладонь.
– Ты ведь не злишься на меня, правда? Мне невыносима одна только мысль о том, что ты в этом винишь меня.
Она потрясла головой, ее лицо побледнело так, как никогда прежде.
– Нора, разумеется, я не обвиняю тебя. Это сделала я.
– Ты жалеешь об этом?
Она
