раздались сдавленные смешки, дамы скривились и закатили глазки.
Снеж, главное – не дрейфить!
Я сунула бутылку шампанского Морозу в руки и прошагала от сцены к толстяку в серебряном костюме.
Откинула косу с плеча за спину и расположилась на массивном колене. Внутри сердце барабанило, дрожь и животный страх царапали нервы. Но показывать нельзя, Волк сказал. Мямлей никто не уважает.
– Расскажи, Снегурочка, – мужик затянулся и тихонько дернул меня за косу.
Волк отреагировал оскалом, Мороз слегка склонил свою голову набок. Ни один мускул на его холодном лице не дрогнул. Мне почему-то сразу стало спокойнее, будто у меня есть собственная стая, которая если что сможет защитить и вырвать из лап этого злого дяди.
– Как ты вела себя в этого году?
– Плохо, – я потупила глазки, вздохнула.
– Была непослушной, – мужик остался доволен моим ответом и затянулся сигарой снова, – но ты же не хочешь остаться без подарка?
– Не хочу, – я хлопнула глазками и заглянула в его заплывшие алкоголем маленькие глазки-бусинки.
– Тогда порадуй дядю, – он махнул стоящему в паре метров парню и тот притащил высокий табурет.
Блядь!
Да быть этого не может!
Я перевела на него свои округлившиеся шальные глаза, а он расплылся в похабной улыбке:
– Прочитай для дедушки стишок, – громко хохотнул он, – и лучше не ломайся, а то если попрошу еще раз, будешь делать это голой, – оскалился он пьяно мне в лицо и выдохнул в сторону дым от сигары.
– Стишок, – я на ватных ногах поднялась с колена этого старого козла и с ненавистью посмотрела на Волчару и Мороза. Да я даже в детстве не позволяла так над собой издеваться. Но обещание, что если буду ломаться – придется делать это голой, подстегивало.
Я не знаю, кто эти люди и на что они способны. А этот козел же самый главный тут, наверняка ему вообще все можно.
– Новогодний, про елочку, – толстяк подпер лапищей свою покачивающуюся башку и замер в предвкушении, как и все окружающие. Мужики разглядывали меня с ног до головы с интересом, женщины улыбались с явной издевкой. Мои мальчики тоже ухмылялись.
Кругом одни суки!
Забравшись на табурет почти элегантно, я распрямила плечи и махнула косой:
– Стишок про елочку.
От идиотизма ситуации хотелось одновременно рассмеяться и заплакать. Я выдохнула и уверенно, как диктор на радио, продолжила:
– В лесу родилась елочка.
В лесу она росла
Зимой и летом стройная, зеленая была.
Метель ей пела песенку:
«Спи, елочка, бай-бай!»
Мороз снежком укутывал:
«Смотри не замерзай!»
– Двоечница, – заржал толстяк, – это, вообще-то, песенка.
– Песню положили
