как «хочу съесть вас прямо сейчас».
Фортуна, прекрати! Я ведь могу принять твою улыбку за чистую монету.
Ладно, напомним о реальности. И себе, и фортуне. Тем более что служебный роман с новым начальником – это точно не то, что мне нужно в первый рабочий день.
– Мне жаль, Николай Андреевич, – я чуть качаю головой, без особого удовольствия, наблюдая, как улыбка на мужском лице слабеет, – меня ждет дома дочь, и я хочу приехать до того, как она ляжет спать. Я на ночь всегда ей читаю.
Возможно, это неразумно, и портить отношения с этим самым начальником – идея неважная, откуда я знаю, может, он меня завалит во время испытательного срока. Но… Вообще-то девчонки, в кабинете с которыми теперь сижу я, говорили, что он – лютейший профи и по минимуму смешивает личное и рабочее. Кажется, одним из переводчиков инструкций к медтехнике работал новый муж его бывшей жены.
Нормально работал… Года два уже, кажется!
Так что… Так что нет, мне сейчас более-менее спокойно. Лучше сразу очертить условия моей задачи.
– Дочь, значит, – Николай произносит это задумчиво, будто разбирая слово на вкус, – да, это веский повод для отказа. Значит, все-таки в другой раз.
Надо же… Он серьезно не намерен сливаться?
– Тогда позвольте вас подвезти, Виктория, – невозмутимо заканчивает Николай, – вы же не посмеете мне отказать второй раз за вечер?
– Как грозно звучит, – я смеюсь, – а если я осмелюсь? Вы прикуете меня к батарее и будете пытать меня, пока я не соглашусь?
– К батарее? – Николай хмурится, будто прикидывая. – Черт, кажется я забыл наручники.
– Дома?
– Виктория, вы меня обижаете, – Николай качает головой все с той же насмешливой улыбкой, – в подвале. Где томится уже четырнадцать невинно похищенных жертв. Будете пятнадцатой? Я буду навещать вас чаще прочих. В конце концов, другие жертвы на японском и пары слов не свяжут.
– Какая честь, – я откидываюсь на спинку моего стула, разглядывая этот дивный образчик остроумия, – но пожалуй – я все-таки откажусь. Вы ужасно безответственны и забыли наручники. Это непростительно!
– Согласен, – Николай разводит руками, – тогда возвращаемся к вашему плану. Батарея, пытки. Или, может, будет достаточно вас скотчем к стулу привязать? Скотча у нас тут завались…
– Вопрос пыток уже определен, я так понимаю? – фыркаю я. – Метод тоже выбрали?
– Ну, конечно, – Николай округляет глаза, будто спрашивая, как это я могла в нем усомниться, – я буду петь вам, Виктория. Миллион алых роз. На японском. Поверьте, более жестокой пытки мир еще не придумал.
Черт. Черт, черт, черт.
Давно мне не попадался настолько юморной мужик…
– Так что, Виктория? – Николай чуть подбрасывает в ладони брелок с ключами от машины. – Позволите вас подвезти?
– Я живу в Люберцах, – если бы Николай был спринтером, а я – финишной линией – это был бы
