ей не нравился, а мама молчала, как-то отстраненно себя вела.
– Я могу работать учителем по рисованию.
Выпалила она самое простое и как ей показалось, нормальное. Скорее всего для Алексея слово фрилансер значило бы «безработная до конца жизни».
– Учителем… – протянул отчим, – советую пересмотреть перспективы. Могу созвониться с друзьями из сеченовского университета и подыскать тебе место на лечебном факультете.
Надя застыла от такого предложения.
– О, я была бы рада, Леш, – оживилась вдруг мама, – правда Надя?
Как на это реагировать Надя даже не знала. Она поступила куда хотела и собиралась заниматься любимым делом. Что не так?
– Я боюсь крови и не могу быть врачом, – выпалила она.
Отчим усмехнулся, и за столом повисла тишина. Надя с трудом глотнула комок в горле, опустив голову, лучше и правда ни на кого не смотреть. Но краем глаза заметила, как Гера вырисовывает на столе маленькое сердечко. Сердечко? Нет, ей точно показалось.
Никогда ещё для Нади не было так тяжело есть. И вообще всё здесь угнетало. Отчим через пару минут после того, как доел, уехал на совещание, а мама отправилась в свою комнату, сославшись на головную боль. Попытки Нади поговорить с ней оказались провальными, так что она осталась наедине с Герой, который отвлекся от неё телефонным звонком.
Всё складывалось хуже некуда.
– Не хочешь прогуляться? – предложил вдруг сводный братец, после того как закончил свой разговор.
Чувство самосохранения у Нади было развито на пять с плюсом.
– Воздержусь от столь сомнительного удовольствия.
Гера нахмурился и улыбнулся одновременно.
– А ты всегда такая шипованная?
– Имеешь в виду, тормозная?
– Имею в виду колючая.
– Для таких как ты, я ещё и ядом плююсь.
– О, ядовитая свинка, – с нехорошим придыханием пробормотал Гера.
Вот и поговорили. Надя отвернулась и зашагала наверх, ощущая спиной, что за ней наблюдают, повернулась, и правда, Гера стоял, спрятав руки в карманы, и смотрел на неё. В его глазах так и застыло читаемое превосходство и предостережение. Возможно, Наде показалось, а может, и нет, но Гера, похоже, не очень рад ни ей, ни её маме.
Как будто она была ему рада. Но они же не дети уже, мертвую лягушку он ей точно не подкинет, учиться они вместе не будут, да и жить тоже, так что волноваться явно нет причин.
Она поднялась в комнату матери и осторожно постучала в двери, не дожидаясь ответа, зашла.
– Мам, – позвала она.
Та лежала на кровати, подперев голову рукой, и что-то листала в телефоне. В телефоне было куда интересней, чем с ней?
– Что такое? – устало, спросила Вероника.
Надя закрыла двери, подойдя к кровати и села на край.
– Что ты смотришь?
– Ничего особенного, – она убрала телефон, – ты что-то хотела?
– Да, просто с тобой поговорить, может,
