усиливается. Берега расширяются… Бегаю как сумасшедший с одного конца парохода на другой, с листками бумаги, увлажнёнными дождём. Не успеешь задержать взгляд на горе или мечети, как она уже исчезает, уступая место белому дворцу, окружённому водой. Надо бы руки старого японского мастера, который схватил бы на лету эти формы и краски.
Облака опускаются очень низко, медленно опускается ночь. Дым и мощные силуэты военных кораблей заслоняют бледную линию горизонта. Выплываем на широкие воды. С одной и другой стороны возникает панорама бесконечных поселений. И прежде всего ищу (всё мерещится мне растушёванный рисунок) Св. Софию. Мой турок показывает на четыре минарета и купол, установленный на оранжевом кубе – «бу Айа София…»
Вот знаменитая церковь! Наш пароход – русский, поэтому нам не позволено приближаться к пристани. «Николай 119» быстро плывёт к Скутари40. С высокого красного берега смотрят на нас вблизи мечети, величественные жёлтые казармы, малюсенькие хатки. Над нашими головами появляется и исчезает целая масса минаретов. Глаз не может объять такой широкий простор. Синий воздух наполняет грудь. Корабль замедляет свой ход и вдруг бросает якорь. Мы сделали 60 километров по Босфору, остаётся ещё восемь до Царьграда.
Слева Стамбул, справа Галата41. Не видно моста. Он закрыт башней Вавилона42. Дымоходы печей, мечети, флаги – еле видно. Серые грязные клочья дыма, чёрные точки, белые шары, которые светятся, – всё это смешивается в широком рейде и прекрасном узоре. За мостом купола и минареты, лёгкие, высокие, прозрачные, достигают неба. Над Галатой и побережьем размещается Пера43: посольства, большие дома-казармы, небоскрёбы с рябыми стенами. На крутой башне Галаты величественно развевается французский флаг44.
Будто картина в синеве – невозможно оторвать глаз. Выстаиваю часами на палубе. Недалеко от нашего корабля показывается башня Леандра45. За ней Босфор простирается в бесконечность Мраморного моря. На горизонтах мерцают покрытые синим туманом острова. Корабли появляются как чёрные точки. Возникают сине-голубые глыбы, тянутся гирляндами и зажигаются то тут, то там в разбросанных окрестностях. А за ними молчаливая восточная феерия, за которой можно угадать людей, движение, жизнь. Их шум и вздохи растушёваны ночью и издали доходят и до нас.
Какую встречу готовит мне завтра Константинополь?
Галатская башня. Кон. XIX в.
II. Царьград
В еврейском приюте
3 декабря
В течение многих дней не заглядывал в мой дневник. Должен записать в нём важные события. Уже моё отправление в дорогу не было обычным. Но моё прибытие было и вовсе драматичным. Я завидовал людям, которые покидали грязный трюм и отвратительную палубу. Приходили турки, предлагали очень дорогой хлеб, забирали путников (имевших деньги).
За два дня трюм опустел, и я ночевал один в атмосфере, наполненной пронзительным холодом. Чувствовал себя, как в тюрьме. Все мечты моих снов укрылись
