считала, что Знание аналогично тому, что они разделяют с Инно, только помноженное не на двоих, а на почти всех жителей Конкордии. Ни для кого не было секретом, что у некоторых граждан ИВЗ был настолько низким, что не могли помочь даже вживляемые искусственные невроны. Знание им было недоступно, это обстоятельство закрепляло их социальный статус на низшем уровне, ограничивая в возможности занимать определённые должности, а следовательно, пресекало любую возможность подняться по карьерной лестнице.
Насколько Янин знала, дети с низким ИВЗ переводились в специальные закрытые школы, где воспитывались до восемнадцатилетия. В этом возрасте вновь решалась их дальнейшая судьба – или повторный тест, или работа, связанная с физическим трудом, которую не могли выполнять боты. А вот подающим надежды детям уже в четырнадцать внедряли в мозг невроны и следили, чтобы те прижились и обеспечили максимальный контакт со Знанием.
Инно восхищённо выдохнул, когда на водной глади начали проступать, материализовываясь из воздуха, части моста. Восторг брата помножился на собственные чувства Янин, она улыбалась, предвкушая судьбоносный момент в жизни. Сомнения и страхи улетучились, за Инно была уверена, как за себя, ведь они, по сути, были частями единого целого – похожи как две капли воды не только внешне, но и внутренне, способностями.
Когда мост проявился полностью, Висса, тепло улыбнувшись, едва коснулась плеча Инно, единственная из наставников, кто позволял себе физический контакт. Она кивнула в сторону Центра, безмолвно подбадривая, проходить дальше в этот день Виссе было не положено. Инно взял Янин за руку и решительно двинулся вперёд по узкому идеально ровному проходу.
– Волнуешься? – спросил он, когда оставшаяся на набережной Восточного города Висса уже не могла их слышать.
– Нет, совсем, – тряхнула головой Янин.
– А я волнуюсь… – вдруг поделился брат, хотя она и так чувствовала его колебания.
– Почему?
– Знаешь, мне иногда кажется, что эти невроны сильно влияют…
– Они помогают лучше воспринимать Знание, – перебила его Янин.
– Или лишают чувств, – Инно оглянулся на Виссу, и Янин сразу поняла его мысль.
На другом берегу их встречал мужчина в белой одежде с лицом-маской, жестом показавший в сторону вагонетки на монорельсе, в которой они отправились в самое важное в жизни путешествие.
Центр был совершенно другим, он вообще разительно отличался от всех городов безлюдностью белоснежных улиц и строгостью своей архитектуры. Янин почудилось, что вся жизнь здесь остановилась, а любое вмешательство – будь то слишком резкое движение или громкий возглас – могут быть расценены как преступление, разрушающее неизменный порядок вещей. Она чувствовала, что и Инно не по себе, хотя брат с интересом озирался, разглядывая дома из белого камня и бликующего стекла.
Сопровождавший
