женский крик. Похоже, Лёня не стал больше ждать и проткнул своим штырём симпатичное тельце.
– Почему ты не убил его? Я думал, ты за принцессу свою порвёшь, – спросил уже у машины Дэн, наблюдая как обездвиженное тело кидают в багажник.
– Смерть – это слишком легко. Человека не станет, и он не сможет испытать боль, – объяснял я своё решение, закуривая. Ну а что, пора одну плохую привычку менять на другую. – А я очень хочу, чтобы этот урод пострадал перед смертью.
– И куда его? – спросил Дэн, пока тело укладывали в багажник.
– Чёрный дельфин, – тут же решил я, и Дэн присвистнул. Было с чего.
Самая большая закрытая тюрьма в России для отморозков. Туда свозят всех насильников, педофилов и убийц. Но мест становятся все меньше, кормить такое количество преступников государство не может. Именно поэтому раз в неделю животных собирают в одной клетке, шесть на шесть, под открытым воздухом ровно на пол часа. А потом просто выносят лишние трупы.
От такой грязи всегда хочется отмыться. Я никогда не мечтал убивать, но судьба сложилась иначе.
Приехав в Россию, я пообещал себе, что с убийствами покончено, слишком много их было совершенно, пока с морскими котиками гонял по горячим точкам. И сегодня, впервые за восемь лет, я был близок к убийству.
Из-за нее. Никогда не думал, что ради бабы можно попрать собственным, нерушимым принципам.
Уже сидя на заднем сидении БМВ, я взглянул на часы и понял, что у Васи должна прямо сейчас начаться тренировка.
Я вошел на сайт ее клуба и включил онлайн трансляцию, как и всегда делал, пока ее не было рядом.
Смотрел, как она нагибается под музыку, как ошалелый. Вот и сейчас. Она там. Разминается. Тянется. Улыбается жаждущим заиметь ее фигуру клиенткам.
С одной стороны, радует, что она в норму пришла, а с другой, что ей мешало пострадать для приличия еще пару дней? Поумолять меня со слезами на глазах трахнуть ее снова. Не стирать с себя мой запах, не вымывать из лона мою сперму. Потешить мое самолюбие.
Но разве могла она долго предаваться унынию. Нет, моя девочка очень сильная. Всегда интереснее приручить необъезженную кобылку. И сколько бы она ни брыкалась, все равно смирится, когда ее покроет более сильный жеребец.
Я провел пальцем по экрану, словно хотел её коснуться, впитать образ. Задушить в своих объятиях. Убить, чтобы больше не чувствовать, как ядовитый воздух заполняет лёгкие. Как острое желание стягивает грудь, режет по живому.
И вот она обернулась. Посмотрела прямо в камеру, словно ощутила мой гнев, мою жажду. Голод по ней.
Рывком схватив полотенце с магнитофона, она подошла к камере и широко улыбнувшись, показала средний палец и закрыла обзор.
– Сука траханая, – ухмыльнулся я, и прикрыл глаза, откинувшись на кресло. В голову пришла совершенно дикая идея.
Оставалось только найти ублюдка, затеявшего со мной игру, а потом можно спокойно воплощать все похотливые желания, что вызывала одна белобрысая девчонка.
– Моя
