молчанье.Готовы наши все источники застыть
И нас горячих ванн и радостей лишить.
То кресло, в коем вы всегда по окончаньи
Игр Талии о них судили, пустовать
Останется. Перо, что гения призванью
Служа, все грани чувств могло передавать,
Конечно, выскользнет из слабых рук другого.
Да кто бы вашего пера коснуться смел?
Вы в неге, в праздности вершите столько дел!
И тем катаниям не повториться снова,
Которыми развлечь был вас любой готов.
Одни усталые возницы будут рады
Распрячь блистательных, горячих скакунов
И ваш отъезд почтут нежданною наградой,
А нам всего на миг без вас остаться жаль.
Итак, блеснет заря и унесет вас вдаль.
Нас обрекаете на мрачные стенанья,
Нам оставляя скорбь и наши души раня!
Напрасно силюсь я унять мою печаль.
Порою обходя окрестные долины,
Встречая груды скал, пастушек и руины,
Умели вы смягчить их хладные сердца.
Чарует нас ваш дар писателя, чтеца!
Ваш вкус, любезный граф, для нас – законодатель.
Вы – мой учитель, друг, а я – ваш обожатель!
Взгляните на Кристин, внемлите их слезам
И, умоляю вас, скорей вернитесь к нам.
Графу Головкину; прикреплено к его собранию стихов
Немило слово мне германское штамбух,
Альбом латынью режет слух.
А в книге сей писать не всяк решится.
Ужель мне о тебе суждения лишиться?
Нет, нет, упрочу память чувств и дум,
Приязни прочной здесь навечно.
Головкин в сердце у меня. А вкус и ум —
В согласии с сей склонностью сердечной.
Принц де Линь графу Федору Головкину
Нет, нет, не думайте, что жалкий фимиам
Уму и глупости курю я в равной доле;
Мне б дым разъел глаза. Скажу я слово вам,
Что слога чистоту мне не поддержит боле,
Но все ж пришло на ум. Вот: якаю я вволю.
Любовь к себе искать повелевает нам
Одни любезные предметы и созданья.
Вольтер для русского хвалы нашел в преданье.
«Овидий в Скифии, в изгнанье, – он сказал, —
Отцом стал отпрыска, что род продолжил славный.
Я знаю: вы – его наследник полноправный.
В объятьях северных вас праотец зачал»212.
Я б рассказал о вас намного лучше, право,
У вас не счесть даров, чтоб увенчаться славой,
На службе, на войне вы можете стать всем,
Но Эпикуру вслед хотите быть никем.
Екатерины друг и верный подопечный,
Воспоминанье вы о ней храните вечно.
Посредственность мила, с ней ладить всяк готов.
А вам среди глупцов легко найти врагов.
Претит соседство мне с такими господами,
Я на Парнас стремлюсь, где буду рядом с вами.
Фрагмент послания графу Федору Головкину в стихах и прозе 213
Как
Mélanges. 1802. T. XXVI. P. 372–373.
Принц де Линь пересказывает стихи Вольтера из его письма, адресованного князю А. М. Белосельскому (Ферне, 27 марта 1775 [D19388], которые князь опубликовал в «Меркюр де Франс» в мае 1775 (p. 178–179): «На ледяных брегах влачил Овидий дни / И повстречал там дочь Орфея…»; см. с. 28–29 этой книги). Между тем другой корреспондент принца де Линя, Янош Фекете, граф Галанта (1741–1803) утверждает, что эти стихи были адресованы ему Вольтером в письме от 23 октября 1767 г. (D14498). Фекете опубликовал их в своем сборнике «Мои безделки, или собрание разных опытов в стихах и прозе» (Женева [Вена], 1781, II, 248). А принц де Линь оставил шутливую запись в альбоме князя Белосельского: «Стихи якобы г-на де Вольтера принадлежат мне, он всего лишь плагиатор» (Вена, 22 марта 1792 г.) (
AML, копия; заголовок и два исправления – автограф.
