хватает ума остановиться, когда я вижу вещи невозможные; но таковых нет: их заменили бесчисленные возможности, удобные случаи и огромная пустота, о коей я Вам объявляю.
Маловато для всевозможных успехов. У Ваших ног среди прочих будет Пейджет407; но наследовать двум-трем козявкам дурного тона не польстит Вашему самолюбию: и потом Вы узнаете, что он любит другую и что на него всякий раз находит причуда жениться. Вы станете прекрасной Арсеной, я стану инкогнито вашим угольщиком408.
Чем больше Вы будете твердить о странности моей поздней любви, тем легче Вам будет вознаградить ее. Этому никогда не поверят. Никто не знает, что такое купить друга ценой мнимой жертвы, и ценой чего еще? Разделенного удовольствия, доверия и веселья. Вы меня всегда воодушевляли. Я увидел Вас как первую женщину.
Ныне я люблю Вас как самую желанную. Я почитал Вас как мужчину и обожал как божество. Сделайте так, чтобы я любил Вас как друга после того, как чувству дружбы предшествовало другое.
Я попросил бы у Вас любви, если бы мог внушить ее: но она никогда бы не дала мне власти над Вашими прелестями. Сие могло бы быть следствием легкого интереса, благодарности, любопытства, шутки, своенравия, праздности и того, как я Вам говорил, дражайшая княгиня, что должно было произойти лишь три-четыре года назад и чему я окажу честь.
Не ведаете ли Вы, великолепная женщина, счастья от неверности без веры? Напрасно я бы объявлял об этом, никто бы не поверил, а я, коему известна история Вашей жизни, стал бы славен тем, что многому научил Вас.
Я позволяю здесь немного любить меня моему агнцу409 только затем, чтобы доказать, что еще возможно, не бесчестя себя, даровать мне то, что я прошу. Но все же у меня мало надежды, отчего мне трудно явить то, что я тогда бы почувствовал. Ныне меня вдохновляют честь и желание. Придерживаясь принципа расход сверяй с приходом, я не дерзаю предаться пылу, который сдерживаю в груди. Я говорю Вам обо всем этом рассудительно и не произношу слова любовь, столь пресного и избитого, но я уверен в том, что на два десятка степеней выше этого слова, которое слишком мало для Вас значит, и в страсти, никогда доселе не виданной… как Вы бы удивились и посмеялись, посмеялись, быть может, даже больше, чем предполагаете. А я, Геракл, поразивший чудовищ добродетели, гордости, властолюбия, легкомыслия, равнодушия и превосходства над всем женским полом, сколь был бы я горд! Вашему взору предстал бы новый мир. Иная жизнь придала бы остроты той, коей Вы живете, блистательной, это правда, но каковой в отсутствие иного Вы пресыщены.
Ваши придворные доставят Вам удовольствие, на миг. Вы очаруете их взор, но не их ум, ибо он не сможет оценить Ваш, и бесчисленные оттенки Вашей грации и Вашего совершенства. Только я, дражайшая княгиня, по-настоящему способен на это в мире. Потемкин ничего не смыслил в Ваших прелестных европейских формах. Французы – в восточных. И никто ничего не смыслил в красоте Вашей души, ибо ни у кого нет ни времени, ни желания искать в Вас глубины. Ваша логика, Ваш разум ускользнули
Артур Пейджет (1771–1840) – посол Великобритании в Вене (1801–1806).
Отсылка к стихотворной сказке Вольтера «Недотрога» (1772).
Речь идет о любовнице принца де Линя.
