– в темноте спальни. Я как раз колебалась между жгучим брюнетом и коротко стриженым блондином, выглядящим, как движущийся шкаф, когда обнаружила за спиной Президента невысокого мужчину в сером костюме. Костюм красивый, мужчина… Нет.
Но я почему-то вновь вернулась к нему взглядом.
– Это еще кто?
Сара, прильнувшая к балюстраде справа от меня, услышала мое бормотанье.
– Новый оракул.
– А старый куда девался?
Мадам всегда работает на пару с Самюэлем – дряхлым оракулом Государственного Храма. Сара обожгла меня насмешливым темным взглядом:
– Ты что?! Он же месяца три как скончался!
Ну не слежу я за светской хроникой! Кто женился, кто скончался… Значит, это и есть новый Главный Оракул? Скучная стрижка, греческий – черт бы его побрал! – профиль, скучно сжатые губы: казалось, он весь окутан тусклым облаком ноябрьского дождя. Веки за очками в тонкой металлической оправе сонно припущены, но уверена, глаза такого же скучного цвета. Даже на Далию, присевшую перед Президентом в изящном книксене, он глянул равнодушным рыбьим взглядом.
Президент ласково потрепал Далию по плечу, принял от нее скромный букет белых лилий, и поклонился Мадам.
– Разрешите вам представить, – он подтолкнул скучного вперед, – мой новый оракул. Сергей Брель.
Оракул поклонился, сцепив за спиной руки, – и по этим рукам я вдруг поняла, что он волнуется – и еще как. Главная имела полное право отказаться от напарника, которого не сама выбирала. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Президент уже и сам начал заметно нервничать, когда Мадам наконец развернулась и пошла вглубь Школы. Вся кавалерия пустилась за ней.
Мы встали, перегнувшись через перила, чтобы проводить их взглядами. Разминали затекшие ноги.
– Беру себе блондина! – во всеуслышанье заявила Сара.
– А мне брюнет понравился, тот, под испанца. У него такие кудряшки по шее… – мечтательно вздохнула Оля. – А тебе?
– А нашей Цыпилме новый Главный полюбился! – съехидничала Сара.
И я сообразила, что никого себе так и не выбрала.
– Ну мне этот… рыжий… – промямлила я.
Соседки озадаченно переглянулись.
– А там был рыжий?
– А как же, ну возле двери…
Меня спас зычный оклик снизу:
– А ну-ка, средний курс! Хватит бездельничать! Вон с галереи!
Я первой ссыпалась по ступенькам, но на иностранный не пошла: что-что, а языки мне легко даются, и потому Триада смотрит сквозь пальцы, что я иногда прогуливаю. Все равно я у нее лучшая ученица – и по мертвым языкам и по пока еще живым.
Я направилась в подвал, к нашему школьному оракулу.
Принято считать, что Матвей пьет – хотя пьяным его никто из нас не видел и даже запаха не чувствовал. И классически красного носа, заплывших
