было рассерженно загудела, что в очереди не соблюдается очерёдность. Но я им напомнил, что не человек устанавливает очередь, и что всё определено для человека свыше и, что сейчас луч осветил и указал на эту даму. Девушка расцвела. Я проводил её в нашу квартиру на втором этаже, где полумраке, отрешённый от всего мирского, почему-то в позе лотоса, посреди комнаты сидел святой Гансаус.
Оставив их наедине, я вновь вышел к очереди и обратился к ним с речью: – Милые моему сердцу братья и сестры. Отец Гансаус святой человек, он никому не может отказать в милости, в помощи и сочувствии. Но общение его со страждущими не есть его воля, но воля пославшего его. Ибо сказано. Много званных, но мало избранных. И только на того, на кого укажет перс Господен, он и сможет принять. А посему, да простит вас Господь, более нововикарий, святой отец Гансаус, принять сегодня никого не сможет. И идите вы все с миром, до завтра. Народ ворчал, но стал потихоньку расходиться.
Ганс тем временем вовсю причащал прихожанку. Грех из неё выходил со стоном и скрипом дивана. Старый, наверное, был грех, приставучий. Я не стал мешать великому таинству и пошёл на кухню.
Отец (единорог необъезженный) заставил просидеть меня, как минимум полчаса. Но вот зашумела в душе вода, потом мимо матового стекла кухонной двери проплыли две тени. Щелчок замка и голос Ганса – Дщерь моя, молись и не греши более. С сего дня ты чиста, как Дева небесная. Иди с Богом! Аминь.
Аллелуя! Воскликнул довольный Ганс, как только дверь захлопнулась. – Сто долларов и приглашение очистить её дачу в ближайшие выходные. Эта работа как раз для меня! Люблю свою работу!
Я знал, что мои увещевания никакого толку не дадут и промолчал.
Так прошло дней десять. Работать попами было интересно. Все хотят быть поближе к Богу. И глупости людской придела нет. Мы принимали в день по несколько человек. Причащение. Отпущение. Выбор собственного места в раю. Я не мог нарадоваться глядя, как пополняется и растёт наше с Гансом благосостояние, с какой любовью и трепетом смотрели на нас счастливые наши прихожане. Мы были первыми!
Вот только стал Ганс меня последнее время что-то беспокоить, жалуясь на то, что мы якобы богохульствуем. Его видишь ли тягость греха лишила аппетита, покоя и сна. Повадился он на ночь глядя к церкви ходить, где по его словам, он грешный замаливал свои грехи. Всяко бывает с человеком. Может и в правду ему было тяжело.
Как же был я был наивен. Святая простота. Увы, я это понял слишком поздно, только тогда, когда бежал к окну спасаясь от разъярённого прихожанина, причащённого нами на прошлой неделе. Оказывается Ганс между делом, пока причащал его, украл у того часы, и он случайно увидел сегодня их на руке Ганса, как обычно игравшего в рулетку в одном из казино Калининграда. Да. Я никогда бы не поверил, что за время полёта из окна второго этажа можно столько успеть понять и о стольком подумать… и так всегда, до следующего раза. Дальше будет ещё интереснее.
Приключение
