области, вора в законе Вячеслава Сестринского, больше известного как Батя. По сути дела, Батя являлся теневым хозяином края, в его руках был весь черный оборот золота, дававший баснословные прибыли.
Один из своих сроков Колыма мотал как раз в сусуманском штрафняке и поэтому прекрасно понимал, какие чувства должны обуревать сейчас тех, кому до откидки остались считанные секунды. Тем более что это был его брат – младший, любимый. Колыма снова взглянул на часы. Без двух минут двенадцать. Сейчас начнут выпускать. Ну да, точно, вот уже ворота поехали в сторону, открылись... Ага, а вот и первый освобожденный. Нет, не Сашка, кто-то другой...
Филин вышел из ворот лагеря двенадцатым. Едва увидев брата, Колыма сорвался с места, бросился ему навстречу. Лицо младшего было бледным и истощенным, он сильно исхудал, но на ногах держался вполне уверенно и летящего ему навстречу старшего брата узнал сразу, несмотря на пятилетнюю разлуку.
– Сашка! – Колыма подлетел к брату и крепко обнял его.
– Коля! – сдавленно ответил тот, с трудом удерживая подкатившие к глазам слезы. – Коля, братан!
В этот момент к ним подбежали те четверо, что стояли у Колымы за спиной. В руках у одного из них была новая теплая кожаная куртка, у другого – бутылка виски, у третьего – открытая банка с черной икрой.
– Ну, братан, с откидкой тебя! – выдохнул Колыма, отпуская брата и делая шаг назад. – Давай выпьем за волю и пойдем, у нас тут на окраине поселка вертушка стоит, через пять часов будем в Магадане.
Вертолет МИ-8 летел над заснеженными сопками, рассекая холодный упругий воздух лопастями винтов. Магаданская братва специально наняла вертушку для того, чтобы отвезти откинувшегося Филина в Магадан – наземным транспортом от Сусумана до областного центра не скоро доберешься. Денег у братвы сейчас много, и на то, чтобы оказать должное уважение правильному блатному, их не жалеют. Тем более Филину – младшему брату Колымы.
Филин уже в полной мере оценил оказанное ему внимание. Что ни говори, откинувшись с зоны, приятно чувствовать, что ты кому-то нужен, что тебя не позабыли за те пять лет, которые ты был оторван от всего мира. Филин сидел в салоне вертолета, лениво покачивая ногой в грязном стоптанном прохаре, поцеживая «Мартель» и закусывая икрой. Все слова были уже сказаны, и сейчас он позволил себе расслабиться. Наконец-то не было нужды постоянно ждать удара, подвоха, тычка в спину, наконец-то он был среди своих, среди тех, кому можно было верить.
Филин прикрыл глаза и отхлебнул еще немного виски. Думать о том, что с ним будет в Магадане, было еще рано, а все остальное осталось позади, и можно было просто отдохнуть.
У иллюминатора стояли два крепких пацана. Один из них был широкоплеч, но невысок, с короткими светлыми волосами и почти квадратным подбородком, второй темноволос, черноглаз и остролиц, со впалыми щеками и слегка загнутым носом. Он чем-то напоминал цыгана.
