удивительно расставляет все и всех. Всему дает свое место, время и свой смысл, увы, заранее нам неизвестный. Разве могла, например, она вообразить, что будет доживать свой долгий век где-то в Африке? В полуподвале русской православной церкви, очень похожей на знаменитую в России церковь Покрова-на-Нерли. Что тут сказать?
Хотя все это и странно, конечно, но…
То, что в полуподвале, – это ведь очень хорошо: светло, чисто, прохладно.
То, что в Африке, – тоже не грех. Не зря Александр Сергеевич Пушкин писал:
Пора покинуть скучный брег
Мне неприязненной стихии,
И средь полуденных зыбей,
Под небом Африки моей
Вздыхать о сумрачной России…
Да, ему не пришлось о ней вздыхать, а им пришлось вволю.
Как он угадал эти африканские «полуденные зыби»? Непостижимо. Гений, он и в Африке гений, и даже в России…
А то, что доживает она свой век в церковке, похожей на церковь Покрова-на-Нерли, – это вообще замечательно, чудно!
Кстати сказать, она всегда помнит, что построил ее тот самый рыженький гардемарин Тузенбах, с которым в овраге форта Сфаят она играла в «Трех сестрах» Чехова. Он – барона Тузенбаха, она – Ирину. А вот как его настоящие имя и фамилия, она никогда не помнила: Тузенбах и Тузенбах… Рыженький на нее не обижался – он был влюблен в нее по уши. Да разве он один?! Весь корпус гардемаринов был тогда у ее ног… Рыженький, кажется, владимирский, скорей всего… Ведь говорят, что при постройке в Тунизии своей церкви он ни в чем не ошибся, ни на йоту.
А в настоящей церкви Покрова-на-Нерли милостью Божьей Мария Александровна побывала в том далеком и достопамятном 1913 году, когда гостила в имении тетушки Полины.
Тетушка была всего на два года старше мамы, так что они дружили как две ровесницы, а не только как родные сестры.
Муж тетушки Полины, дядя Костя, был бригадный генерал. Так что и мужчины дружили на равных: папа – адмирал, дядя – генерал. Как свояки, как ровесники и люди одного круга они с удовольствием встречались, были искренне рады своим редким встречам. Они любили играть между собой в шахматы. Играли всерьез, с азартом, незлобиво подшучивали друг над другом. Много курили свои пенковые трубки так, что около них на открытой в сад веранде клубилось целое облако ароматного, слоившегося в воздухе дыма. Играя, они всегда много смеялись, всегда подначивали друг дружку. Как маленькие, хвастались перед всеми, даже перед девочками, своими шахматными победами.
– Это тебе, Саша, не кораблики пускать, – говаривал обычно муж тети Поли.
– Конечно, Костенька, куда нам до кавалерии! – отвечал папа. – Ты ведь все время с лошадьми, а у них головы бо-ольшие.
Да, были времена! Какая благодать! Какая прелесть сквозила во всем – казалось, благоденствие будет вечным. Казалось, папа и дядя Костя такие могучие, что одни защитят всё и всех, безо всякой армии и флота. Да, так казалось. И это чувство незыблемости
