залива, и гордого Ивана Павловича, наотрез отказавшегося от ее денег, и вдруг разрезавший издалека округу заунывный клич муэдзина, призывающего правоверных на молитву. Мария поцеловала нежный зеленый листик, понюхала его, стараясь определить, чем он пахнет. От едва народившегося виноградного листика исходил запах вечной жизни – так ей показалось, а может быть, так и было на самом деле. Мария с легким сердцем села в машину, а по приезде домой, как и просил Иван Павлович, положила виноградный листик в хорошую книгу – в Библию. Более важной книги она не знала.
Красивую Нину, маленькую конопатую Верочку, неприметную снайпершу Лизу и краснощекую повариху Нюсю начальник госпиталя комиссовал по состоянию здоровья. Он уволил их из армии подчистую не потому, что в этом была объективная необходимость, а оттого, что война заканчивалась и старый генерал не захотел рисковать молодыми жизнями еще бездетных женщин, как бы припрятал их от огня на свой страх и риск.
Александра осталась в строю в связи с острой нехваткой в госпитале операционных сестер высшей квалификации. Собственно говоря, она была единственная в своем роде, так что уволить ее не представлялось возможным, тем более что поток тяжелораненых нарастал с каждым днем. В дальнейшем сложилось так, что снайпер Лиза с простреленной левой грудью и повариха Нюся со сквозным ранением правого плеча навсегда исчезли из ее жизни, а судьбы перенесшей операцию на легких красивой Нины и раненной по касательной в малую берцовую кость левой ноги молоденькой Верочки еще не раз пересекались с ее судьбой.
Уходя из госпиталя, Нина захватила с собой коробку CHANEL, а флакон с духами забыла на тумбочке. В тот вечер, когда все они услышали о гибели Федора Петровича, мертвый генерал уже летел для захоронения в столицу и был где-то над Киевом. Начальник госпиталя Иван Иванович сразу же дозвонился в штаб армии, о чем сообщил Нине, так что она уехала в Москву к самому Федору Петровичу, к его матери и к его двухлетнему сыну от официального брака. На всякий случай Александра дала ей Надин адрес и адрес своей больницы. Она надеялась, что когда-нибудь встретится с Ниной и вернет ей флакон «Шанели». Духами она с тех пор не воспользовалась ни разу, а флакон иногда рассматривала. Он был простой прямоугольной формы, но почему-то удивительно изящный. Глядя на флакон из неведомой Франции, Александра всегда думала о сестре Марии, туманно воображала дальние страны и представить себе не могла, что когда-то этот прямоугольный, подчеркнуто элегантный флакон обернется против нее неопровержимой уликой – вещественным доказательством…
Вскоре Мария и доктор Франсуа прибыли в пустыню, на главную стоянку царька Исы и его единственной жены Ульяны.
В Сахаре не бывает вечера как сумеречного времени суток, а после бела дня сразу наступает темная ночь, осененная переливчатыми звездами и зыбким светом Млечного Пути. И все-таки скажем так: вечером в честь Марии и доктора Франсуа был устроен пир. Икланы, чернокожие рабы туарегов, зарезали десятка полтора молодых барашков и, едва освежевав их, принялись варить, жарить,
