обратно к окопу. Один в панике рванул на минное поле и подорвался на своей же мине.
Теперь все выжившие сбились в кучки.
– Суслик, положи высокоточные мины в окопы и внутрь блокпоста.
Через десяток секунд в нужных местах вспухли облачка взрывов. Не дожидаясь моей команды, Суслик бросил еще одну мину, кумулятивную, на крышу блиндажа.
– Ждем, смотрим.
Дым от взрывов развеялся. Из блиндажа с трудом выбрались два человека. Выбрались, и попали под выстрелы дронов. Больше никого ни наши глаза, ни система целеуказания, не заметили.
– Всё, дальше вашим людям пора поработать, – передал я ответственность союзникам.
Майор кивнул, отдал приказ, из колонны выехали два БТР и направились вперед.
Они следовали точно по колее дороги – опасались мин на обочинах.
Потом мы обнаружили на блокпосте подрывные устройства, которые могли взорвать мины направленного действия и фугасы, заложенные вдоль дороги. Сами мины революционеры нашли позже, при разминировании. Если бы мы не ликвидировали неожиданным ударом командира поста и большую часть боевиков, два передовых БТР вместе с экипажами погибли бы. И не только они.
Без потерь проведя зачистку поста и артиллерийской позиции, революционеры так обрадовались, что закричали от восторга и даже немного постреляли в воздух.
Нужно ли говорить, какой популярностью мы стали пользоваться после этого боя среди солдат Фронта?
8. Поход за золотом 1.2, долина Лукуги
За разгромленным нами блокпостом находился небольшой поселок. В своей прошлой жизни он был придорожной заправкой, окруженной несколькими домиками, брошенными контейнерами и остовами длинных грузовиков. Когда-то эта дорога была оживленной – ведь шоссе западнее уже существовало, а мост через Лукугу – нет. Так что весь поток транспорта на север должен был либо пройти по этой дороге и мост в городе Калемие, либо поворачивать на запад, на другой мост, который не только дальше, но и выводит на длинную извилистую грунтовку вместо асфальтовой дороги. Ездить по грунтовкам в сезон дождей – занятие рискованное и неприятное.
Так что в прошлой жизни тут была оживленная дорога. Но это было давно.
Сейчас поселочек имел единственное предназначение – он обслуживал пост боевиков. Несколько десятков женщин ютились в длинных бараках. Они копались на своих огородиках. Половина молодых женщин была беременна. Остальные, наверное, тоже, просто живот еще незаметен. Дети постарше помогали матерям, младшие носились бандами по окрестностям.
В дощатой казарме нашлось несколько подростков с автоматами. Это были рекруты-новички. Они сдались без боя.
Один из командиров Фронта пообщался с ними. О чем – мы не понимали, говорили на суахили или каком-то другом языке банту. Наш автоматический переводчик традиционно нес отрывочный бред. Подростки время от времени, в ответ на вопросы революционера, синхронно кивали или крутили головами.
– О чем они? – спросил я у Нету.
– Рекруты
