каждый лежал, слушал, стиснув зубы, и благодарил своего ангела-хранителя: ведь любой из нас мог оказаться на месте несчастного.
Я посмотрел на дверь. Возможно, мне все же удастся уговорить отпустить меня?
А может быть… Содержимое моих карманов оказалось нетронутым. Те, кто бил меня, видимо, торопились избавиться от своей жертвы побыстрее. Настоящее сборище придурков.
Пациенты постепенно приблизились ко мне, решив изучить внимательнее. В основном те, кто одной ногой все еще пребывал в реальном мире. Многие из них выглядели испуганными, словно мышки. Они бросились врассыпную от одного взгляда. Другие же… Некоторые, как и я, видимо, попали сюда по ошибке. Но в отличие от меня им следовало находиться не на воле, а в отделении для буйных, и мне очень хотелось, чтобы они отошли подальше.
Уверенность в незаконности моего помещения в психушку только окрепла, когда я обнаружил, что мои карманы не опустошили. Если бы все шло согласно закону, вся моя собственность была бы изъята и я никогда бы больше не увидел ее.
У меня появилась надежда. Очень маленькая – размером с таракана.
Окружающая обстановка не очень вдохновляла. Палата – сто футов шириной, три сотни футов длиной и высотой в два этажа. На полу ряды и ряды тюфяков.
До потолка добрых двадцать футов. В стене напротив двери пробиты оконца настолько маленькие, что взрослый человек не смог бы сквозь них протиснуться, даже если бы и удалось распилить толстую металлическую решетку. Вдобавок ко всему эти амбразуры располагались очень высоко. Возможно, днем через них и поступает кое-какой свет. Сейчас же палата освещалась (если это можно так назвать) отсветом, проникающим из окон на стене со стороны дверей, то есть оттуда, где находились охрана и медперсонал, наблюдавший за пациентами.
– Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
– Я, Айви, поживаю просто превосходно. Что ты думаешь о том, чтобы убраться побыстрее из этого сортира?
Айви изумленно взглянул на меня. Почесал в затылке и заковылял прочь.
– Эй! Здесь есть желающие бежать?
17
Мое обращение не вызвало, прямо скажем, всеобщего восторга. У большинства пациентов, сообразил я, настолько поехала крыша, что вытащить их отсюда можно только силком, а остальные решили, что крыша поехала у меня.
Но что это? Неужели кто-то откликнулся на призыв к мятежу?
Гигант, который предупреждал меня относительно умственных возможностей Айви, восстановил свои мыслительные способности. Подойдя ко мне, он произнес:
– Ничего у тебя не выйдет, Ловкач. Если б было можно, половина здешних ребят давно бы свалила.
Я огляделся. Ситуация лучше не стала.
– Здесь кормят?
Великан ощерился улыбкой боцмана, снисходящего до беседы с салагой:
– Дважды в день. Не важно, хочешь ты жрать или нет. Только там железные прутья. Разуй глаза.
Я пожал плечами. Я разул глаза. Железные прутья не оставляли никакой надежды.
– Дела
