и заката, словно он уже испробовал крови. Я отскочил назад, мое лицо обдало ветром от пронесшегося мимо оружия. Когда я начал вытаскивать саблю, Девара, багровый от усилий, бросился вперед, вложив в удар всю свою ненависть. Я едва успел обнажить клинок, когда острие «лебединой шеи» вонзилось мне в живот. Я почувствовал острый укол, услышал, как рвется ткань рубашки, а потом – как ни странно – ничего. Я застонал, выронил саблю и схватился за живот сразу же, как только он вытащил из него свой клинок. Я стоял, зажимая рану и чувствуя, как сквозь рубашку по пальцам течет кровь. Потрясение заставило меня замереть.
«Какая глупая смерть», – подумал я, когда он снова замахнулся, чтобы отрубить мне голову.
Его губы растянулись в свирепой усмешке, обнажив заточенные зубы, глаза выпучились. А я подумал о том, как будет недоволен мой отец сыном-солдатом, столь постыдно погибшим.
Взрыв за спиной ослепил и оглушил меня. Несколько пуль, ударивших в грудь Девара, оборвали его прыжок на полпути, на мгновение он словно бы повис в воздухе, остановленный силой свинца, а затем, точно марионетка с обрезанными нитками, упал, и клинок вылетел из его разжавшейся ладони. Я понял, что он умер раньше, чем его тело рухнуло на землю.
Следующее мгновение тянулось, будто целый день. В воздухе висел сернистый запах черного пороха. Я оцепенел от множества событий, произошедших разом. Я стоял, прижимая руки к животу и понимая, что такая рана может загноиться и прикончить меня, как если бы он и впрямь отрубил мне голову. С другой стороны, я не мог до конца осознать серьезность ранения, как и то, что Девара лежит мертвый у моих ног. Я еще никогда не видел застреленного человека. Внезапная смерть уже ошеломляет, а Девара был для меня не просто человеком. Он приходил ко мне в самых страшных кошмарах, он чуть не убил меня, а еще учил, делился со мной пищей и водой. Он был важен для моей жизни, и вместе с ним умерла значимая часть моего опыта. Теперь только я один могу вспоминать все, что мы с ним пережили вместе. Но я тоже могу умереть. Кровь стучала у меня в ушах.
– Ну, сперва он мне не показался полезным, но теперь я рад, что купил его, – словно где-то вдалеке заметил сержант Дюрил. – Хозяин лавки назвал его «перечницей». Похоже, я его хорошенько поперчил, а?
Он прошел мимо меня и наклонился над телом Девара. Затем со стоном выпрямился и вернулся ко мне.
– Он мертв. Ты в порядке, Невар? Надеюсь, он до тебя не добрался?
Дюрил все еще держал в руке маленькое многоствольное ружье. Я о таких слышал, но видеть мне их не приходилось. Они были хороши только при стрельбе с близкого расстояния, но зато выпускали сразу несколько пуль. Получалось, что, даже если тебе не удавалось как следует прицелиться, ты все равно мог попасть. Мой отец отзывался о них как об оружии трусов, которое может спрятать в рукаве дорогая шлюха или карточный шулер. Меня удивило, что у сержанта Дюрила было с собой такое ружье. Удивило и обрадовало.
– Не уверен, – ответил я.
Особой
