меня с ног до головы оценивающим взглядом.
– Тебе никто не приказывал, кадет, и ты это знаешь. Но мои исследования настолько важны, что, если ты не предпочтешь содействовать мне, я отдам приказ. Вместо того чтобы приходить тогда, когда это удобно тебе, тебе придется являться, когда будет удобно мне, а затем наслаждаться наверстыванием пропущенных занятий. Мы друг друга поняли?
Смысл его слов был резче, чем голос. Он говорил совершенно серьезно, но так, словно я был ему ровней.
– Я буду содействовать, сэр, – сказал я, расстегивая пуговицы мундира.
Одна из пуговиц повисла на нитке, оторвалась и улетела через все помещение. Доктор Амикас приподнял бровь:
– Вижу, ты продолжаешь прибавлять в весе.
– Я всегда прибавляю в весе, перед тем как начать прибавлять в росте, – ответил я, слегка оправдываясь: он уже в третий раз заговаривал о том, что я прибавляю в весе, и я считал, что с его стороны это несправедливо. – Думаю, это все-таки лучше, чем быть тощим как жердь – вроде Триста.
– У кадета Уиссома последствия чумы обычны. Твои – нет. Насколько это «лучше», еще предстоит увидеть, – задумчиво ответил он. – Ты заметил еще какие-нибудь изменения? Как дыхание?
– В порядке. Вчера мне пришлось маршировать, отрабатывая шесть взысканий, и я закончил тогда же, когда и все остальные.
– Хм.
Пока я говорил, доктор Амикас подошел ближе. Так, словно я был вещью, а не человеком, он осмотрел мое тело, заглянул в уши, глаза и нос, а затем выслушал сердце и дыхание. Он заставил меня бежать на месте добрых пять минут, затем снова проверил сердце и дыхание. Он подробно все записал, взвесил меня, измерил рост и подробно расспросил, что я ел со вчерашнего дня. Но поскольку я ел только то, что нам выдавали, мне не составило труда ответить на его вопрос.
– Но ты все равно прибавил в весе, хотя и не стал есть больше? – спросил он меня, как будто сомневался в моей честности.
– Я не трачу денег, – сказал я ему, – и ем столько же, сколько ел, когда сюда приехал. А лишний вес – потому, что я скоро снова начну расти.
– Понятно. Ты в этом уверен, не так ли?
Я не стал ему отвечать, понимая, что вопрос риторический. Доктор Амикас наклонился за моей пуговицей и протянул ее мне:
– Пришей ее покрепче, кадет.
Он убрал записи в папку и со вздохом сел за стол.
– Через пару недель ты едешь домой, так? На свадьбу сестры?
– На свадьбу брата, сэр. Да, еду. Как только прибудут мои билеты. Отец написал полковнику Ребину с просьбой отпустить меня ради такого случая. Полковник сказал мне, что в обычной ситуации он строжайшим образом возражал бы против того, чтобы кадет пропустил месяц занятий ради присутствия на свадьбе, но, учитывая нынешнее качество наших занятий, он уверен, что я смогу наверстать пропущенное.
Доктор кивал, слушая меня. Он поджал
