больше времени на подработки. А бабушка-то доучилась, и по должностям она долгое время была выше, чем дед, соответственно и зарплата была получше. Но дед при этом достаточно много делал всяких разных дополнительных работ, дополнительные проекты за дополнительные деньги, ну и в сумме получалось. В общем, к девяностым годам получалось неплохо, там был достаточно тяжёлый период, когда как раз Маришка заканчивала школу, ты родился, когда у них просто было плохо с деньгами. Это какой, девяносто второй, девяносто третий год, очень плохо было с деньгами, «Курортпроект» разваливался, а так как они оба там работали, то получилось, что вот… То есть у них не было денег даже Маришке на выпускное платье. Ей выпускное платье и туфли покупали мы с твоим папой. Папа как раз на тот момент работал в фирме, продающей немецкие кухни, здесь в России, или итальянские что ли, у нас всё было хорошо с деньгами, мы оба работали, я ещё и училась и папа хорошо так, конечно, зарабатывал. Вот.
И.: А атмосфера в семье относительно разваливающегося государства?
Р.: А атмосфера в семье была… Ты же знаешь эту историю, что мы ходили на баррикады. В 91-ом году, когда летом был этот путч, у нас получилась довольно забавная ситуация: я работала в бауманском университете, папа твой соответственно там учился. Поскольку было лето папа уехал на каникулы домой. А я прихожу с работы домой, лежит тут грустный дедушка на диване, я говорю: «чего ты такой грустный?». Он говорит: «Мама велела с вами со всеми попрощаться, она ушла на фронт». Я говорю «Куда?». «Ну как куда, вон же путч, она пошла к защитникам, хлеба им принести, ну если чего надо – помочь». В общем, решила стоять. Там был кусок с одной стороны от белого дома, где стояло чисто женское отцепление, то есть там женщины стояли в цепочку, взявшись за руки, и бабушка Оля решила в этом мероприятии поучаствовать. А Маришка на тот момент была на даче у Якуниных, в Поворовке. Соответственно я дедушке говорю: «Что лежим? Встаём и поехали тоже воевать». Бабушку Паню оставили на телефоне, как бы назначив, если бабушка Оля позвонит, бабушка Паня ей скажет, где у нас точка встречи, чтоб бабушка Оля туда подошла. Мы приехали тоже к белому дому, некоторое время там побегали кругами, в конце концов, встретились с бабушкой, очень там было такое, воодушевлённое состояние. Поскольку у бабушки Оли на тот момент уже достаточно сильно болели ноги, мы там некоторое время, где-то наверное часов до 12 ночи походили, и в какой-то момент создалось ощущение, что никакого штурма не будет и мы на всякий случай дошли пешком до Красной площади, там где вокруг Кремля стояло отцепление на БТРах, поговорили с солдатиками, те вроде тоже сказали, что никакого приказа нет, что ничего страшного вроде не придвидется. Сели на метро и уехали домой. Приезжаем домой, а тут баба Паня говорит, что по радио объявляют, что стреляют. На тот момент ещё не женатый на мне твой папа (по радио же по всей стране передавали, что в Москве стреляют) весь вечер названивал сюда из Димитровграда в поисках
