style="font-size:15px;"> Дергаюсь сильнее, пытаясь выбраться из захвата парня. Но куда там с моим весом против этой горы мышц! Марк даже с места не сдвинулся, лишь сильнее прижался ко мне.
– Пусти! – трепыхаюсь в его руках, как птичка, пойманная в ловушку.
– Нет, Катенок, не в этот раз, – шепчет Марк, гипнотизируя взглядом и проводя большим пальцем по моим губам. За миг до того, как он обрушивается на мой рот в алчном поцелуе, я вижу, как в его глазах загорается дикое желание.
Марк целует меня, как никто другой в этой жизни: то нежно и чувственно, то страстно и быстро, на грани удовольствия и боли. И если бы мы были в отношениях, я бы могла предположить, что таким образом парень хочет показать, насколько скучал.
Он обводит языком контур моих губ и проникает им в рот, отпуская себя. Он целует так, словно я – источник живительной силы, а Марк вознамерился испить меня до дна. Воскресенский зарывается пальцами в волосы на затылке, слегка оттягивая их. Но я не чувствую боли. Задрожала всем телом, изнывая от обрушившегося на меня желания. Но…нам же нельзя! Это неправильно!
Сейчас мы оба находимся во власти страсти, порока и низменных желаний. И, черт меня дери, нет никаких сил противостоять этим умелым ласкам парня. Посопротивлявшись несколько мгновений (больше из упрямства, чем из приличия), все же отвечаю Марку, отбросив все сомнения. Понятия не имею, что мной руководило в тот момент, но одно я знаю точно: мне жизненно необходимо было попробовать его губы на вкус.
Но Марк не останавливается на достигнутом: кладет вторую руку на поясницу, резко толкая на себя. И я каждой клеточкой ощущаю, как он напряжен и возбужден.
Растворяюсь в водовороте ощущений, наплевав на меры предосторожности и приличия. Я доверилась парню, что так умело толкает меня за грань. Но, несмотря на это, я краешком сознания ощущаю, как Воскресенский плавно ведет ладонью вниз и сжимает мою ягодицу, сдавленно зарычав. И, наверно, это отрезвило меня.
С силой кусаю Марка за нижнюю губу, и когда он, зашипев от боли слегка отстраняется, с силой отталкиваю парня от себя.
– Вы забываетесь, Воскресенский! – шиплю, словно разбуженная кобра, внутри сгорая со стыда. Боже, как я могла до такого опуститься?!
– Катенок, ты не думаешь, что поздно уже ломаться? – криво ухмыляясь, произносит Марк, кончиком языка слизывая капельку выступившей крови.
– Ты меня принудил! Добровольно я ни за что бы не стала с тобой целоваться! Это…это почти что изнасилование! – я понимаю, что со стороны я выгляжу, как истеричка, но не могу себя остановить. Господи, до чего я опустилась?! А если бы нас заметили? Если бы мимо проходил кто-то из коллег?!
Марк скривился на мои слова, словно я ему подсунула лимон.
– Катя, ты же юрист, преподаватель уголовного права! Знаешь же, что в законодательстве нет определения понятия «почти что»!
Я задыхаюсь от наглости, а внутри параллельно загорается чувство довольства: этот паршивец-таки слушает мои лекции!
– Я
