невысокий, полный смуглый человек, с огненными глазами навыкате. В правой руке он держит поднос, на котором высится бутылка шампанского.
Глядя на него искрящимися глазами, дядя представляется:
Кто—то в двери постучал —
Подполковник Ганнибал…
И он кидается ему на шею – уже любит его. И с той минуты они не разлучались: много пили, ходили на деревенские гуляния. Однажды, танцуя котильон с какой-то барышней, он заметил, что дяде вздумалось отбить ее у него.
«И чего только я в ней тогда нашел? Вставные зубы, несвежий цвет лица… Из-за нее вызвал дядю, с которым так подружился, на дуэль. Хорошо – у него хватило ума не допустить ее, пропев экспромт, как и в первый раз:
Хоть ты, Саша, среди бала
Вызвал Павла Ганнибала,
Но, ей Богу, Ганнибал
Ссорой не подгадит бал!»
Смеясь, обнялись, все тем и кончилось.
Дуэль с Кюхельбекером (1818г)
Однажды, желая оказать Кюхельбекеру услугу, Саша Пушкин имел неосторожность ввести его в дом поэта Жуковского. Теперь Василий Андреевич от этого страдал: Кюхельбекер зачастил к нему и «заговаривал» до такой степени, что он невольно начал избегать молодого педагога, деликатно показывая, что утомлен его неуемной болтливостью.
Как-то раз (1818г.) Александр договорился с поэтом Жуковским встретиться вечером на приеме. Явившись туда, долго пытался высмотреть долговязого старшего друга в толпе гостей. Однако так и не нашел.
Утром, как обычно, прибежал к нему с очередными светскими новостями, которых набрался на приеме, и сразу напал на Василия Андреевича:
– Что же ты, милый, не пришел вчера на прием? Я весь извертелся, ища тебя глазами!
– Пу-у-шкин! Из-за твоего Кюхельбекера я не смог попасть на званый ужин! – отрезал тот недовольно.
– Как это? И при чем здесь Кюхля?
– А при том, что он пришел и не уходил до поздней ночи! – вырвался крик у несчастного. – Не мог же я его одного бросить или выпроводить?.. – Нехотя добавил: – Да и желудок у меня расстроился…
Саша смеялся долго:
– Не иначе, как ты заразился от его словесного поноса – желудочным!..
Вечером вернулся к еще не успокоившемуся другу и произнес примирительным тоном:
– Ладно, не сердись, милый! Я тебе принес утешительный подарок. – Быстро достал листок из внутреннего кармана исписанный и измаранный исправлениями лист. – Вот! Слушай:
За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно.
Так было мне, мои друзья,
И Кюхельбекерно, и тошно…
Бледный еще Жуковский хохотал до колик, сложившись пополам, и только всхлипывал:
– Как ты сказал? Ах—ха—ха. Кюхельбекерно? Ах—ха—ха… Ах!
Отдышавшись, вдруг спросил:
– Скажи, а при чем же здесь мой Яков?
– Да
