старик. Выходит, и правда не вправе судить тебя. Мама была бы рада тебе… Это и убивает во мне веру к тебе.
Удивительно, как быстро закончилась ночь. Я ушел молча, заметив, что уже восходит солнце. Солнце над новой Брондой, которая мне незнакома. Что-то надвигалось, и я знаю об этом. Я был тем, от которого якобы многое зависело. Но был ли в силах им помочь и помочь в чем? Трус. Лишь в голове у себя думал, что могу что-то поменять.
Возле дома вижу Санну и Бет. Они сидели рядом друг с другом, сонно буравя землю взглядом. Я остановился рядом и присел, умиленно смотря на обеих.
Я ведь сказал им не выходить из дома…
– Санна, – тихо зову сестру и сажусь рядом. – Санна, пойдем домой.
Она тихо и покорно уронила голову мне на колени, поджала к себе ладони.
Такая взрослая, но всё еще ребенок. Я помню её маленькой и каждый день надеюсь, что снова увижу прежней. Когда случилась война, мы все очень поменялись, и в этом можно понять Деяна, а о Самборе и вообще нечего сказать. Ребенок, выросший в стране врага, где каждый убил бы его при встрече. Да что я вообще могу знать о возможностях? Судя всех по себе, мне приходится каждый день обесценивать чужие проблемы и многих считать дураками. Какой эгоизм.
Я отнес сестру в комнату, но она до последнего не отпускала меня. И даже Бет не лаяла, а лишь тихо бежала рядом. Свечи в доме все задуты. Мама сонно сопит, уронив себя на стол и поджав к себе ладони. Совсем как Санна. Или, наоборот, сестра набралась от мамы.
Санна. Кем она хочет быть и где жить? Я ничего не знал из этого, утонул в опеке и строгости. Хотел стать ей отцом, а в итоге не смог стать даже нормальным братом. Может, я и преувеличиваю, каша в голове слишком заварилась. Однако с ранних лет я чувствовал, что должен дать сестре намного больше, чем имею сам. И это не было слепой любовью или жалостью. У меня не получалось думать иначе.
Именно поэтому нехотя задумался о словах Деяна. Санна хочет жить в Лореуле и видит здесь свой дом. Наш дом. А я всю жизнь старался сделать так, чтобы она была счастлива, а значит, защитить то, к чему она стремится и чего хочет. Но выходит, что готов был это сделать лишь на словах. Я и правда неисправимый мечтатель.
– Доброй ночи, Санна.
Я и гости
Я был уверен, что утром ясно пойму, что же нужно делать и как, но ошибался. Мне даже сложно было разговаривать с Санной, которая казалась бодрой и веселой с самого утра. Я избегал разговоров. Мне было не по себе, словно что-то теряю, отдаляюсь от весомого и значимого. Что-то очень выгодное и соблазнительное.
Днем ушел в город и просидел в мастерской до самого вечера, пытаясь отвлечься. Вскоре мысли упорядочились. На душе родился полный штиль, и даже надоедливые тревожные мысли-чайки умолкли, предаваясь беззвучному сну.
– Мам, – начал я наконец разговор по приходу домой. – Можно вопрос?
Она суетилась на кухне и за шкворчанием масла совсем не слышит меня. Бросаю
