считала себя обязанной ему, – жаловалась она, – он просил картину для лондонской квартиры, я нашла. Школа Констебля, но в интерьере сойдет и за самого Констебля, не такие уж они знатоки викторианского периода.
Зоя честно всё изложила: такие-то имена стоят вот так, эдакие – вот эдак. Если надо бюджетно, вот полотно с хорошим провенансом, приличный художник второго эшелона. И уже совсем на пальцах: «Почти Констебль, только не за три миллиона, а за тринадцать тысяч».
Дунин обхаживал Зою, предлагал слетать на уик-энд на Ривьеру, Зоя брыкалась. Даже если бы он не был таким отвратным маньячилой, помешанным на бабах и деньгах, Зоя ведь не содержанка, ее не так родители воспитали. Маньячила пропал на полгода, а тут объявился и устроил такой ад, что Зоя бомбила Корнелию призывами о помощи.
«Зойка тебя разыскивает», —
отватсапила Поленова.
«Все завтра скажи наберу
_эмодзи_три_гоблина»
Ответив, Куки продолжала ворковать с экспертами, считая, что на время закрыла вопрос, но не тут-то было.
«Железно завтра? Нужно встретиться,
у меня правда беда» – это уже от самой Зои.
«Кофемания на Арбате в 9:30?
_эмодзи_три_бурых_крота».
На завтрак в «Кофеманию» Корнелия явилась из спортзала, в худи и шароварах Rick Owens, с рюкзачком Bottega Veneta и в кроссовках shabby chic. Зоя тоже была в чем-то простеньком: джинсы, жилетка a-ля дубленка поверх толстовки и меховые мокасины на босу ногу.
— Куки, катастрофа! Дунин заявил, что приценил своего псевдо-Констебля на Sotheby’s, и ему красная цена пять тысяч. Я говорю, что если так, то и покупал бы все на Sotheby’s – ты ж понимаешь, какая конкуренция между аукционными домами и как они друг другу ставят подножки.
— Хочешь сказать, Sotheby’s объявил войну твоему салону? — хихикнула Корнелия.
— Не вижу ничего смешного… Он обвиняет меня в мошенничестве и грозит уголовкой. А начальство требует, чтобы я возместила ему стоимость его псевдо-Констебля. С какой стати, он же не с закрытыми глазами покупал, в договоре все записано…
– А Миша что? — Корнелия в задумчивости ковыряла сырник.
– Кричит: «Иди в суд, у тебя железобетонный договор». Не понимает особенностей рынка искусства, у нас же все на репутации.
— Что-то я сырником не наелась, давай эклер напополам?
– Не буду… Тринадцать штук мне не найти, даже если на панель пойду. Куки, я знаю, кто может помочь. Твой Клячин! Ему Дунина осадить – раз плюнуть, у них на Новой Риге огромный проект, — Зоя умоляюще посмотрела на Куки.
— Зой, ты о чем? Забудь про него, я никогда к нему ни с чем не обращаюсь. Найдем кого попросить, обещаю.
Ага, обещаю… Ни фига Корнелия не сделает, даже не почешется. Это ж надо сказать — тринадцать тысяч выложить! Никого ни о чем нельзя попросить.
А Корнелия,
