такие ракушки дорого. Только здесь у тебя некому будет их купить – это ж еда ярлов да конунгов. Насколько я знаю, этих гадов сюда из-за моря привозят. Не знал, что и у нас они водятся.
– Ну и хрен с ним, – я решительно махнул рукой, – сами съедим. Ты мне другое скажи, из них какие-нибудь женские украшения можно соорудить?
– Хм. Если аккуратно панцирь снять, только не варить, иначе блеск уйдет, то почему бы и не попробовать. … Для Гретты? – подмигнул он мне.
Я молча кивнул.
– Ладно, оставляй, подумаю, что можно сделать. Вот таких бы побольше, – он показал на винтовую, – из них прям роскошный подвес может получиться.
В итоге получается, что и сегодня я к своей подруге с пустыми руками заявился. Какая же я свинья! И что она во мне нашла?
После ужина я еще немного поговорил с Келдой и Гунаром, рассказал им обоим о новом способе хранения рыбы, заодно попросил намекнуть соседям о том, что ко мне снова можно за рыбой, и что теперь есть новый товар – рыба длительного хранения в ледяной корочке.
Получил подтверждение от Хе́льми что назавтра все в силе, и что с самого подъема он мной займется.
Наконец «раскочегарился» Эгиль – рассказал историю, как они ходили на Волчий остров, и как чуть было не промахнулись мимо него из-за шторма. А потом, когда все же смогли рассмотреть одинокий вулкан – самую высокую гору острова, и наконец пристали, в стороне от обжитых мест, на них напали козлоногие воины, что имели тело и руки мускулистого орка, а головы и ноги – козлиные.
Я сидел за столом, слушал слепого старика, некогда исходившего известный оркам мир вдоль и поперек, прихлебывал горячий хмельной мед, в доме было натоплено, и Гретта сидела рядом, прильнув ко мне и положив голову на плечо.
А после, когда все ложились спать, мне опять выделили вторую комнату, и съеденные днем моллюски доказали, что их не зря ценят хоть в моем мире, хоть в этом те, кто хочет провести ночь с женщиной.
***
Утром меня разбудил Хе́льми. Я аккуратно выполз из-под закинутой ноги Гретты (похоже ночью превзошел сам себя, и укатал девушку по полной – она даже не проснулась!), взял вещи, и вышел в общий зал.
– Не замерзнем? – посмотрел на хольда: тот был в одной рубашке.
– Будешь лениться – замерзнешь, – усмехнулся тот, – а будешь стараться, так и рубашку скинешь.
Я молча завершил гардероб: носки, башмаки, обмотки на голени. Сверху остался в рубашке, в которой спал, но плащ прихватил. На всякий случай.
Здесь же стояли припасенные Хе́льми «спортивные снаряды»: два щита, несколько копий разной длинны, и ненатянутый лук с кожаным колчаном и стрелами. Всё, кроме лука с колчаном мы прихватили с собой.
За дверью легкий морозец тут же запустил свои колючие коготки мне под рубашку. Я поежился.
– Холодно? – опять усмехнулся Хе́льми
– А ты как думаешь? – подавил зевок я.
– Да ты еще и спишь? – деланно удивился
