за ними закрылась, лампы погасли и только тогда со стороны шкафа, в котором обычно хранилась халаты, послышался шорох. Дверца приотворилась с тихим скрипом и в помещение, опираясь на трость и покряхтывая словно немощный дед, выполз молодой вампир.
– Не лучшие три часа моей жизни, – задумчиво пробормотал он себе под нос, – Но результат того стоил. Итак, магистр Ракфи, кто ваши спутники и что вам нужно от моей принцессы?
***
Даже с помощью Раума оформление всех бумаг потребовало почти четырех часов.
Четырех, мать его, часов, а не четырех суток! Дэмиан скрипнул зубами и еще раз проклял подлеца-адвоката и собственную доверчивость. Стоило еще на исходе второго дня заподозрить, что что-то пошло не так.
И вампиреныш, которого вызвали на разбирательство, совсем не походил на лежачего больного. Вполне бодренько так скакал с тросточкой. При взгляде на него в глазах темнело от злости. Пришлось снова вспомнить дыхательные практики.
– Распишитесь вот здесь и здесь.
От суммы штрафа Дэмиан зашипел. Приведенный кузеном адвокат обещал, что эту цифру можно будет уменьшить втрое, но апелляция и повторное слушанье – дело небыстрое. Время сейчас важнее. Надо поговорить с Рианой. Срочно!
И все равно при мысли, что оскорбивший Дэмиана недоносок-вампир получит еще и солидную денежную компенсацию в глазах темнело от злости, а пальцы сами собой складывались в кулаки.
Терпение, мать его! Терпение и выдержка – владей он собой чуть лучше, и всего этого можно было бы избежать.
– Спасибо, что приехал и помог с юристом, – с чувством сказал он кузену. – За мной должок.
Тот махнул рукой.
– Пустяки, забудь. Могу подкинуть тебя до дома. А еще лучше – давай ко мне. Дженни каждый день спрашивает, когда я наконец покажу своего кузена, про которого столько рассказывал. Еще немного и она начнет думать, что я тебя выдумал.
Соблазнительное предложение, но нет! Сейчас нет никого важнее Рианы!
ГЛАВА 6. Танго о страсти
Нью-Эбор остался далеко за бортом и сиял в сумраке россыпью золотистых точек. Яхта с дурацким названием “Капризуля” неспешно дрейфовала по вечернему заливу. Гремела музыка, далеко разносясь над темной водой. На крыше капитанской рубки расположился небольшой оркестр и пухлая темнокожая джинша размеров совершенно необъятных, округляя над микрофоном выкрашенные алой помадой губы, выводила что-то про вечную любовь, которая сильнее смерти.
Закусок было немного, и те почти расхватали, а вот выпивки – хоть залейся. Вишенки тонули в гигантской чаше с пуншем, их нужно было вылавливать огромным стеклянным половником, чтобы добавить в стакан. Собранные в гирлянды фонарики таинственно переливались синим, красным, зеленым, роняя на полированные доски разноцветные круги света.
А на носовой палубе танцевали! Джаз и чарльстон, линди и бачату. Чувственный блюз сменялся легкомысленной самбой. И я кружилась и замирала в объятиях то одного, то другого партнера.
