не обнаружили. Архивариус мертвецки пьяный лежал на одном из отвалов, он понимал, что теперь придется отвечать перед настоятелем, которому было обещано возвращение секрета легендарного алхимика. Подавленный ожиданием неизбежного наказания, архивариус запил.
Вымотанные в конец братья тихо разбрелись по кельям, Кейст в гордом одиночестве продолжал стучать киркой, и ломом, где-то в глубине потерянной лаборатории алхимика. Измотанный тяжелой работой король, в раздражении нанес удар по плитке, украшавшей пол очередного помещения. Железный прут ударил в глаз изогнувшегося в причудливой позе тритона, которого неизвестный художник, в далекие времена, выложил из смальты на полу. Сверкнул сноп искр, маленькие звездочки погасли в полумраке, а в низу, что-то тихо щелкнуло, и мозаика плавно откатилась в сторону, открывая черный зев прохода в прошлое.
***
Уговорить Хельма вернуться в Риен, стоило немалых трудов, пришлось рассказать о заговоре гильдейцев. Узнав, что на кону судьба родного Даноста, Хельм не раздумывая дал согласие.
Риен поразил гнома, несколько лет добычи золота преобразили город. Из мертвого склепа он превратился в оживленный центр торговли, во многом соперничавший со столицей. Город хорошо охраняли, и требовалось, немалое количество везения и денег для того, чтобы попасть внутрь, и тем более проникнуть в святая святых Риена, на площадь Золотого рока.
Гильдейцы снабдили Амадо и Хельма грамотой торгового дома Фюрда, которая давала право проезда на территорию закрытого города. Родриго изображал представителя ювелирной гильдии города Кастрос, а Довард младший, торгового посредника от дома Фюрда.
Встречи с ведущими торговыми домами Даноста затянулись на неделю, за это время Амадо успел напроситься на осмотр источника ценного металла. Мастер дома Тахен, согласился показать любознательному чужаку площадь Золотой рока, как торговому посреднику Хельму тоже позволили присутствовать на экскурсии.
Первые впечатления потрясли обоих. На месте старой площади в выдолбленной породе желтыми змеями струилось жидкое золото, растекаясь по многочисленным отстойникам. Откуда дальше его разливали по формам и складировали в зданиях, окружавших центральную площадь. Ранее дома служили жилищем для отцов города, ныне же перестроенные в складские помещения, они потеряли свою прелесть и своеобразие, превратившись в часть рабочего квартала. На той стороне, за маревом, ничто не шелохнулось, лишь золото мерно перетекало из одного мира в другой.
– И что, там никого нет? – спросил Амадо у мастера, пожилого гнома, с седыми вислыми усами.
– Ну почему же нет? Есть господин гильдеец! Уж мы с ними намаялись. Прут и прут, они ж из чистаго золота, огромные! Уж сколько наших там полегло. Тут же господин гильдеец, в чем беда! У них там бывает все жидкое, тогда мы качаем золото спокойно, а бывает, оно остывает и на месте золотых морей появляются натуральные,
