грусть-тоску, но тут в окно появляется чья-то задница. Ларри подождал, когда первая задница поможет второй влезть в окно со словами: «Здесь никто не живет! Хватаем, что плохо лежит и мотаем отсюда!». Через неделю прохожие стали жаловаться на крики. Пока он брал их, мы брали его. Это была очень сложная операция. Мы четыре дня сидели в засаде возле его дома. Ждали, когда нарезвиться. Я вошел первый со словами: «Прикройте мою задницу!».
– Ыыыыы, – стонал косоглазый, пока Ларри Орк, тихо дремал на скамье.
– Теперь надеемся, чтобы воришки оклемались и наконец-то дали показания против Ларри. Но пока безрезультатно. Подождем еще! Потому что Ларри выдавать их не собирается! – вздохнул комиссар, а я начинала понимать, что это – очень страшный человек. Извините, гном.
– Вот ваш, болящий! – дверь камеры со скрипом открылась, а вот глаза у узника нет. Он что-то промычал, отмахиваясь от невидимых мух.
– Как вы могли! Ребенку плохо! Срочно! Несите кефир! – заорала я, глядя на невменяемое тело, погруженное в собственную жидкость.
– Я жду! Спасайте! – насмешливо произнес комиссар. Отец подошел к бородатому ребенку, который даже не удосужился опознать родную кровь.
– Давай, сынок, – заметил отец, присаживаясь рядом. – Давай, сынок, кефирчик!
– Ээээ, – открыл мутные глаза страдалец. Я так и не могла понять, узнал он папашку или нет. – Не-е-е….
– После вашей камеры, мальчик жить не хочет! – заметила я, глядя как вливается первая бутылка кефира, частично оставаясь на бороде малышка. – Довели ребенка!
Вторая бутылка вливалась с явными протестами. Для третьей пришлось зажать нос. Почти половина четвертой была влита заботливой рукой отца при помощи доблестной отцовской охраны.
Ему подали следующую бутылку. Телохранители держали дрожащее тело отпрыска и «отбрызга» белыми кефирными хлопьями.
– Тяжелый случай, – вздохнула я, с содроганием глядя на следующую бутылку, которая опрокинулась в рот будущему политику. Да, с такими снами, хоть увольняйся! – Его нужно срочно госпитализировать!
Есть у меня предположение, что в недалеком, как мой подопечный, будущем, вступит в силу антикефирный закон.
– Четвертая! – заметил отец, пока наследник упорно выворачивался из заботливых рук охраны, намереваясь вывернуться наизнанку.
– Все! Четыре литра! Мой сын спасен! – заметил отец. «Бе-е-е!», – орал счастливчик, рыдая и размазывая сопли вперемешку с кефиром по лицу. – Я тоже очень рад, что ты выжил!
– Мы берем его на поруки, – тут же произнесла я, расписывая и демонстрируя его награды вздыхающему комиссару.
Охрана уже взяла мажора на руки, таща в сторону выхода.
– Хорошо, на первый раз отпускаю, – произнес комиссар, поигрывая ключами на пальце. – Но в следующий раз его ждет суд!
Я ускоренным шагом проходила мимо окосевшего эльфа, старательно пряча глаза.
– А
