сортов печенья.
Ася скорбно заметила:
– Знаешь, в чем наша с тобой проблема?
Галя недоуменно повернулась к ней.
– В чем это, скажи на милость?
– Мы с тобой слишком деятельные.
Галя села на стул и сочувственно спросила:
– Ты расстроена, тебе хочется снять напряжение усиленной физической деятельностью?
– Как ты меня понимаешь!
– Знаешь, мне сегодня было отчаянно скучно, и я устроила генеральную уборку. Так что ничем тебя порадовать не могу.
– Лучше бы ты в интернете зависала или в компьютерные игрушки играла.
– Вот уж скукотища! Потом чувствуешь себя как выжатый лимон, хотя совершенно ничего не делала. Нет, это не по мне.
– Вот я и говорю – мы с тобой слишком деятельные.
Галя немного помолчала, нахмурив лоб.
– А если пробежаться вокруг дома? Кругов пять-десять?
– Терпеть не могу бесполезные действия.
– Тогда протри стены в подъезде. Поможешь Алие. Она и без того устает.
– Конечно, устает. Она же в который раз беременна! Сколько у нее уже детей?
– Шесть или семь.
– И она еще десятерых нарожает. Через двадцать лет в этом доме будут жить только ее потомки.
– Если бы только в доме, а то во всей стране…
Ася решительно поднялась.
– Ладно, протру стены в подъезде. А то, чувствую, мне не уснуть.
Она захватила ведро и тряпку, натянула на руки резиновые перчатки, и вышла в коридор. Галя покачала головой и подхватила из манежа заплакавшую дочь. В кухню вышел глава семейства. Андрей был изрядно сердит. Галя сочувственно спросила:
– Что, наши опять продули?
– Ага! Одно расстройство. Больше вообще не буду этот дурацкий футбол смотреть.
Поскольку он обещал совершить сей подвиг после каждого проигрыша, Галя никак это заявление не прокомментировала.
– Как там Аська? Нормально?
– Да не совсем.
Андрей встревожился. Он искренне любил младшую сестренку и беспокоился о ее благополучии. После ее увольнения из больницы он попытался провести с ней разъяснительную работу, но был вынужден признать, что и сам поступил бы точно также.
– Похоже, она влюбилась.
Андрей не понял.
– Как это?
– Обыкновенно.
– Она же маленькая совсем. Какая любовь?
Галя засмеялась.
– Окстись, Андрей! Ей же уже двадцать два! Она уже давно взрослая!
– Я не в том смысле, сколько ей лет, а о ее наивности! Она же весь мир делит только на белое и черное! Середины для нее нет!
Галя со вздохом согласилась.
– Это точно. И при малейшей несправедливости она в бой бросается.
– А это никто из мужиков терпеть не будет. Кому охота жить в состоянии непрекращающейся войны? Покоя хочется,
