знакомых.
В общем, эта неприкаянная особа пока находится в статусе бомжа, и у кого-то, возможно, вызывает неподдельное чувство жалости.
Но вот по истечении почти месяца стационарного лечения в дверях приемного покоя нарисовался субъект мужского пола с портфелем, представившись неким Корниловым Дмитрием Терентьевичем. Он, оказывается, желает навестить некую Анну Заболотную, которая, якобы, по его мнению находится тут. Кто-то из персонала, догадавшись, что речь идет именно о той самой не помнящей о себе ничего, вмиг доложил о нем главврачу. А этот пожилой дядька, много повидавший на своем профессиональном веку, не сильно удивился неожиданному посетителю – значит женщине возможно повезло найти ниточку к своему прошлому, и ее исцеление вполне может состояться.
И тогда первое лицо данного медучреждения спешит навстречу назвавшемуся Корниловым. Диагональ вестибюля шагами мерил мужик лет
эдак к пятидесяти, в котором легко усматривался внешний лоск. Вот они сдержанно здороваются и проходят в кабинет главного. Там гостю любезно предлагается кофе. Хозяин не торопится перейти к расспросам. Впрочем, и сидящий напротив тоже, почему-то, держит паузу, рассматривая нехитрую обстановку помещения.
Наконец затянувшееся обоюдное молчание, сопровождающееся лишь сервировкой стола, прерывается врачом:
– А скажите, пожалуйста, кем Вам приходится эта больная, кого Вы назвали Анной? И что с ней все-таки произошло? А еще попрошу предъявить документы,– в голосе обращающегося требовательное любопытство.
Тот, изобразив подобие улыбки, беспрекословно достает из внутреннего кармана аж два паспорта. Пролистав их и рассмотрев фотографии, медработник удивленно поднимает брови:
– Так она, получается, Ваша супруга?
– А отчего бы и нет, – взгляд собеседника ясен и даже наивен.
– Тогда давайте поподробней о ней. Я сейчас приглашу врача, который ее курирует. Думаю, ему интересно будет. Заодно доложит о проведенном курсе лечения и достигнутых результатах относительно здоровья госпожи, оказывается, Заболотной Анны Юрьевны.
– Ну, если конечно хотите, то извольте, – чувствуется, у него нет особой охоты распространяться на эту тему, вдобавок еще и слушать здесь кого-то. Он заерзал на стуле, а затем поперхнулся горячим кофе, когда по селектору вызывался тот самый наблюдающий за теперь рассекреченной пациенткой.
Но вот заходит, поздоровавшись, этот третий. И Корнилов, слегка вдруг начав заикаться, вынужден вкратце рассказать, как все случилось…
Его недлинное повествование о семейной беде вызвало у обоих эскулапов двойственное впечатление: с одной стороны – вроде и правду говорит, а с другой – где-то явно врет. Попытаемся изложить то, что наговорил муж той Анюты (так, по крайней мере, посетитель по-домашнему называл эту даму)…
Со слов того: жена
