отделению ордена, так-то они мотаются по всей стране. Здесь – дюжина, но большая часть тоже патрулирует окрестности вместе с солдатами. В самом замке сейчас – четверо, вместе со мной. То есть теперь пятеро.
– Дюжина…. тринадцать хранителей на весь удел?
– На три верховных удела. Еще земли Мортейнов и Стенли.
– И… как?
– Пока справляемся. Есть же еще гарнизон.
– Но…
Магистр подался вперед.
– Ты спрашивала, какова цена. Посвящение хранителей переживает один из пяти. Как думаешь, много найдется добровольцев при таком раскладе? Орден всегда молчал об этом, но я – не скрываю. Как не скрываю и то, что умереть в своей постели вряд ли получится.
– А что, отставка у вас не дозволяется?
Он наклонил набок голову, глядя на меня с ухмылкой.
– Уже хочешь подать прошение?
– А что, так можно? – в тон ему поинтересовалась я.
– Можешь попробовать. Я, признаться, сам не знаю, как поступлю.
– Я дала обет, – ровным голосом произнесла я. – Эйдо не нарушают своих клятв.
При этих словах лицо магистра дернулось, но он ничего не сказал. Я продолжала:
– Если ты уже жалеешь о своем решении – можешь прогнать меня сам. Или убить.
Он ответил не сразу. Смерил тяжелым холодным взглядом, под которым я словно увидела себя со стороны – встрепанную, перепуганную, вцепившуюся в старую куклу. Я положила Леди Изольду на кровать, выпрямила спину, вздернула подбородок. Я – не перепуганный ребенок. Я – леди этих земель. И мой долг – заботиться о них и защищать. В том числе и от чумных. И если для этого нужно стать хранителем, значит, так тому и быть. А когда чумных не станет – тогда и буду думать, что и как.
– Не прогоню, – произнес, наконец, магистр. – Как я уже сказал, хорошие бойцы на дороге не валяются.
– Набрал же ты для столичного отделения…
– Это люди, которые подцепили проклятье, защищая город. Те, кто пережил посвящение, перед тем согласившись верной службой отплатить ордену за спасенную жизнь. Здесь я пока что не вижу очереди из желающих.
– Но ты же согласился? Значит, и другие найдутся… Или тебе не сказали?
Он улыбнулся одним углом рта.
– Меня и не спрашивали.
Он поднялся, и комната разом показалась маленькой.
– Уже далеко заполночь, Роза.
Ничего себе! Это я, получается, почти сутки провалялась?
– Отдохни до утра. Возможно, день будет долгим.
Дверь закрылась без звука, оставив меня в темноте – только лунный свет лился сквозь стекло, светлячок Ричарда улетел вслед за ним. Я снова зажгла свет, поднялась с кровати, сделала несколько шагов, неуверенных, точно заново проверяя свое тело. Кажется, ничего не изменилось. Разве что исчезла чернота под кожей. И в то же время изменилось все.
Взгляд упал
