в поместье «Жемчужина». И по бегающим глазам Тома было видно – он врёт, но проблемы навалились на Эдгара все и сразу, и он решил заняться лживым управляющим немного позже.
От кузенов толку тоже было чуть. Всё, что они делали – пили ром и торчали то на болотах, охотясь на аллигаторов, то в засаде вдоль протоки, наблюдая за поместьем «Утиный остров» и надеясь подстрелить старого хозяина – Анри Бернара, когда тот зайдёт на их территорию. Междоусобная вражда с соседом давно превратилась в единственный смысл их жизни.
Эдгар откинулся на стуле, глядя поверх головы мадам Дюран в густые заросли на берегу Арбонны. Когда погиб отец, его завещание, конечно, стало для всех сюрпризом. Во-первых, потому что оно вообще нашлось: Огюст Дюран был ещё не стар и полон сил – с чего бы ему думать о завещании и тем более его составлять у нотариуса? А во-вторых, в нём он всё до последнего луи отписал Эветт Дюран – своей жене, и, что греха таить, поступил он не слишком умно. А учитывая то, что с ней он не ладил последние двадцать лет и даже жили они порознь – он – на плантации, а она – в Реюньоне, – то всё это было и вовсе странно.
Теперь же, изучая дела, Эдгар пришёл к выводу, что отцу стоило бы вовремя продать «Жемчужину», до того, как всё покатилось по наклонной, потому что теперь, с такими долгами, это вряд ли получится сделать за нормальную цену.
– Ну, раз ты не хочешь говорить об этом, что же, может, поговорим о другом? – Эветт перевела взгляд на их гостя – Рене Обьера, который тоже деликатно рассматривал долину реки, делая вид, что не слышит перепалки матери и сына. – Вы знаете, Рене, что у Эдгара теперь есть невеста?
– В самом деле? – левая бровь Рене так и подскочила вверх. – И что же ты молчал об этом, мой друг?
Лицо у Рене и так почти всегда было весёлым, а тут едва не трескалось от смеха. Ещё бы – теперь у него появился новый повод подтрунивать над другом детства. Сам мсье Обьер недавно женился, и в браке был почти неприлично счастлив. И флюиды его счастья необъяснимо действовали на всех, кто находился рядом.
Вот и мадам Дюран всё утро долго и подробно расспрашивала его о медовом месяце, который он с женой провёл в Старом Свете, о планах по перестройке дома, о том, сколько детей они хотят, что казалось, будто Рене для неё бо́льший сын, чем Эдгар. С того момента, как она узнала о женитьбе Рене, её мысли повернули в новое русло – а почему бы Эдгару снова не жениться и не осесть на плантации? И, надо сказать, она приложила массу усилий, оповестив всю округу о том, что её сын не прочь присмотреть невесту из дочерей местных плантаторов.
– Мама! С чего вообще ты это взяла? – Эдгар отодвинул тарелку.
Мадам Эветт сегодня была явно в ударе, и он понимал, что, взяв в союзники Рене, она не отстанет от него так просто.
– А с того, что ты уж что-то зачастил в поместье к Лаваль, – ответила Эветт, самолично разрезая пирог. – И ездил к ювелиру – я-то не слепая…
Ради мсье Обьера
