Хорошо, что вечерело. Никто не обратил внимания на трех наряженных для похода в ночной клуб девиц, решивших выбрать такой экстравагантный путь вниз с пятнадцатого этажа общежития.
Бритоголовые подельники Волкова были заняты проходящими мимо малолетками в коротких юбках. Мы шмыгнули в противоположную от подъезда сторону и быстро зашагали в сторону центра. Кажется, нам удалось оторваться от этих гопников. Хотелось верить, что надолго.
Глава 6. Облонский
Гробовая тишина в огромном доме давила на виски.
Облонский остервенело рвал на себе галстук. Казалось, еще немного, и он задохнется от нехватки воздуха.
Избавившись от костюма, накинул шелковый халат и спустился вниз. Часть первого этажа его особняка была отведена под роскошный бассейн с подсветкой и баром. Чаша бассейна была оборудована полукруглой барной стойкой, и пить коктейли было можно, сидя на круглых стульях, прикрепленных в воде к стене бассейна. В зоне бассейна с помощью климат-контроля поддерживалась определенная температура и влажность.
В первые моменты пребывания казалось, что здесь слишком тепло и влажно, но потом легкие привыкали.
Полы в помещении были выложены не скользкой плиткой, которой грешат аквапарки, а особой террасной доской. С противоположной бару стороны, на песке, завезенном с Мальдивских островов, стояли лежаки. Несколько пальм в кадках и затерявшееся среди листвы кресло-гамак завершали интригующий интерьер, позволяя получать от пребывания в зоне бассейна полноценный отдых.
Только сейчас релакс можно было получить, лишь залив в себя бутылку хорошего виски или коньяка.
Облонский нырнул в теплую воду бассейна и поплыл. Сделав несколько кругов, понял, что сегодня это его не удовлетворит, и выбрался на террасное покрытие.
Так было каждый раз, когда он посещал благотворительные фестивали. Горящие отчаянием и надеждой взгляды пришедших на встречу взрослых, которые верили в чудо. Дрожащие руки, подсовывающие ему папки с историями болезни… Когда-то он тоже был таким отчаявшимся. У него также дрожали руки, когда совал историю болезни очередному врачу. И каждый раз его взгляд горел отчаянием и надеждой. Как и взгляд жены Амиры. Тогда они не знали – чудес не бывает. Болезнь беспощадна.
Самое страшное – видеть, как в глазах близких людей угасает даже отчаяние. Амира не смогла пережить. Эмигрировала в другую страну. Он ее не винил. Жена имела право начать все сначала – создать другую семью, родить еще ребенка. Она не понимала – от воспоминаний не убежать. Они внутри.
Ему после смерти дочери было проще одному. Видеть каждый день того, кто винил себя так же, как и он сам, было бы невыносимо.
Облонский подхватил ожидавшее его на лежаке полотенце и вытер стекавшие по волосам и груди капли воды. Ноги сами собой понесли его к бару.
Он достал бутылку французского коньяка. Открыл ее и медленно налил в бокал на короткой ножке. Едва успел отпить глоток, как завибрировал сотовый телефон на лежаке.
– Ну,
