Нас могли увидеть, но ни меня, ни Дарину, похоже, это не волновало.
Ключ-карта – великое изобретение человечества после влажных салфеток и хлеба в нарезке. Я справился с дверью за секунду, и мы оказались внутри. Дверь тоже прекрасная штука. Я прижал к ней Дарину, не имея более терпения и сил для дальнейшего передвижения, задрал платье до талии, дернул трусики.
Треск тонкой ткани должен был меня отрезвить, но нет. Я еще сильнее завелся и, быстро разбираясь с собственными брюками и бельем, предупредил Дарину:
– Я не буду нежным, малыш.
– О, я на это надеюсь, – моментально откликнулась эта дерзкая девчонка и притянула меня за галстук, чтобы самой терзать мои губы.
– Дарина, господи… – стонал я от ее жалящих поцелуев–укусов. – Что ты творишь, девочка?
– Я хочу… тебя.
– Боюсь, я дам тебе больше, чем ты хочешь.
Она положила ладони мне на лицо, посмотрела внимательно и сказала:
– Не бойся.
Я коснулся головкой влажной горячей плоти и протолкнул член сразу почти до конца. Дарина вскрикнула. Мой бог, как же я жил без этих звуков?
Не давая ей ни секунды, чтобы привыкнуть, я стал толкаться вперед и вверх, придерживая девчонку. Она вцепилась в мои плечи, охала с каждым проникновением. Я выходил из нее почти до конца и снова вгонял член по самые яйца. Словно пытался выбить из нее дух, заставить молить о пощаде, просить сбавить темп, но она билась головой о дверь, вскрикивала и повторяла:
– Да, боже, да. Еще, еще.
Я почувствовал, как она стала сжиматься вокруг моего члена. Серьезно? Так быстро? И без меня! Вот уж вряд ли.
Я исполнил ее желание и стал быстрее, но прорычал:
– Не смей кончать.
– Пожалуйста, – захныкала Дарина.
– Не сейчас, – рявкнул я, продолжая трахать ее.
Она всхлипнула, обняла меня за шею. Я подхватил ее под попу, заставляя запрыгнуть. Ее ноги обхватили меня крепко. Так тесно и близко. Мы почти впечатались друг в друга, отчаянно нуждаясь в этой близости, в обоюдном сумасшествии и неистовом темпе ярчайшего удовольствия.
У меня потемнело в глазах, и я опустил контроль.
– Давай, малыш, – шепнул еле слышно, но знал, что она разберет, поймет, почувствует.
Наверно, я мог не говорить. Дарина сама знала момент. Тот особенный миг, когда эмоции, желание и напряжение достигли пика. И мы одновременно шагнули в пропасть, крепко держась друг за друга.
Навсегда. К черту год. Я хочу ее себе на всю мою проклятую жизнь.
Дарина
Я не чувствовала собственного тела. Кирилл держал меня, он был моей невесомостью. Я знала, что не упаду, что он не отпустит. Я принадлежала ему во всех смыслах, и сегодня это не вызывало ни одной негативной эмоции. Мне нравилось, как блестели его глаза, когда он смотрел на меня, как касался мимолетно, чтобы успокоить, как представил своему другу.
Моя Дарина.
Мне
