не пойду!
– Да кто тебя спрашивать-то будет? – усмехнулся козел. В дверь постучали , – а вот и муженек твой будущий.
Глава 3
– Входи, – с превосходством глядя на меня, разрешил Брантир.
Дверь тихонечко открылась и в кабинет бочком, сминая в руках шапку, вошел огромный детина. На Илью Муромца похож. Только умом явно скорбен. Если бы не это, может быть сердечко-то у меня и екнуло. А тут нет. Как отрезало. Не действует на меня больше мужская красота.
– Тогда будьте готовы, – прищурилась я, – что завтра вдовой стану. Изведу этого, – кивнула на детину, – и любого другого изведу. Повторяю, я уже замужем и второго мне не нужно.
– Твой муж остался в другом мире, – хохотнул негодяй, – так что считай помер.
– Значит я вдова! – выпятила я грудь, – и у меня траур! Вы не можете выдать меня замуж, пока я не оплакала погибшего супруга.
И тут я увидела, что в глазах этого что-то мелькнуло. Какое-то понимание что ли… и решила давить туда, где давится.
– Иначе Бог не простит меня! Где это видано, чтоб в день смерти мужа замуж выходить?! Я честная девушка! Тьфу! Женщина!
Я так распалилась, даже сама верить стала в то, что говорю. Должна же я оплакать своего зайку-алкоголика?! Должна! Просто обязана! И траур соблюдать! Пока какого-нибудь нормального мужика на найду. А не конюха этого.
– Я понял, – Барнтир даже как-то успокоился, Илье Муромцу кивнул на дверь, и тот понятливо вышел. Хороший мальчик. – я дам тебе время. Сколько дней тебе нужно?
– Три тысячи шестьсот шестьдесят пять! – не растерялась я.
– Десять лет?! – удивился он, – ты уверена?
Ну да, малость переборщила. А то вдруг запомнит, а потом я замуж не смогу выйти, вообще. А тут мужчины вон какие. Троих видела и все трое как на подбор. Физически.
– Да, – вздернула нос, спасибо амулету, скрывающему мои мысли. И мгновенно выдала, как по писанному, – десять лет- полный траур, пять лет- малый траур. А три – минимальный. Но о помолвке можно объявить через год. – оставила я себе лазейку.
– Вот и отлично, – Брантир кивнул своим мыслям, – значит через год замуж тебя и выдадим. А пока, отправлю я тебя во вдовье поселение, пенсию назначу, как вдове погибшего солдата, – усмехнулся, – и не говори, что не предупреждал.
– О чем?
– О том, что в бедности тебе придется траур соблюдать, – оскалился. Вот негодяй.
– Бедность – не порок, – пришла мне на выручку народная мудрость.
– Посмотрим, – Брантир улыбался как кот, наевшийся сметаны, – пошли, выделю тебе государственную вдовью долю.
Вот было у меня ощущение, что вляпалась я как кур во щи. Но промолчала. Взвалила снова на себя пакеты свои с рассадой. И потащилась за королевским любовником.
Иду, а сама думаю. Может надо было соглашаться на замуж? Уж не верю, что государственная вдовья доля будет такая, чтоб жить безбедно. Никогда такого не было, чтоб солдатские
