легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
А наш СВ – столь строгих правил,
Когда не в духе – Генерал,
Так уважать себя заставил,
Что даже Комаров икал.
Цветкова нам пример – наука,
Не лёгкая ведь это штука,
В охране быть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь.
Какое всё-таки коварство,
Потом подушки поправлять,
Пиявкам тело подставлять,
Пить очень горькие лекарства,
Вздыхать и думать не шутя:
«Олежек, береги себя!»
Так думал Кузнецов – повеса,
Уйдя в астрал от суеты Москвы,
Поклонник Валла4 и Гермеса5,
Амурных дел и выходных.
Друзья Кокорина Володи!
В его отзывчивой природе,
Хоть с предисловьем не на час,
Исправить всё, что мучит нас.
Не то, что Иванов – приятель,
С компьютерами он на «ты»,
Не терпит слов и суеты,
Программных дел большой ваятель.
С ним пообщавшись, понял я,
Что вреден сервер для меня.
Служа спокойно, благоверно,
Кутепов, в наших кадрах спец,
К начальству ездил ежедневно,
И замотался бы в конец,
Но тут судьба его хранила,
Сперва МН за ним ходила,
Шевченко вслед её сменил,
А то бы свет уж был не мил.
А Поликарпова – художника от Бога,
Чтоб не обиделось дитя,
СВ корил всегда шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости ругал,
Домой пораньше отпускал.
Он всё умеет понемногу,
Чего-нибудь и как-нибудь,
Но воспитаньем же, ей богу,
Ему не суждено блеснуть.
Вот Цыганков, по мненью многих
Судей решительных и строгих, -
Наш малый славный, но педант.
Имеет счастливый талант
Сопротивляться в разговоре.
Ворчать о многом, но слегка,
И с мрачным видом знатока
Хранить молчанье и, уже не споря,
Всё делать чётко и стремглав
Под гнётом истеричных дам.
Кто б ни был, ты, мой строгий зритель,
Друг, недруг, я хочу с тобой
Расстаться нынче как приятель.
Прости! Чего бы ты за мной
Здесь не искал в строфах небрежных,
